Егорка-пастух

— Вот что, батя: однова дыхнуть, жени меня на Параше… дюже будет хорошо!.. Ну, я пойду… завтра поране вставай…

— Эх, Егорушка, — говорил старик, провожая сына, — я б тебя на ком хошь женил, мочи-то не хватает…

III ПОПЫТКА

Рано утром Ефим, так звали отца пастуха, зашел к сыну в лес, взял деньги и отправился в деревню Воробьевку, до которой считалось от Лебедкина не более двух верст. На пути в кабаке, стоявшем на большой дороге, он купил водки, белого хлеба и середку ветчины.

Ефим вошел в дом невесты, сложив провизию в сенцах.

— Что, хозяин дома? — спросил он, помолившись образам.

— Тебе что надо? — спросила хозяйка.

— Да я так пришел: мне повидаться надо.

— Тебе насчет чего же надо-то?

— Да так! поговорить насчет одного дела.

— Ты откудова?

— Чернолесский.

Вскоре вошел хозяин.

— Доброго здоровья! — сказал он, — тебе что надо?

— Тут… насчет своего дела…

— Об чем же?

— Да насчет, примеру, девки…

— Какой девки?

— Силич, твоей.

— Моя пропита!

— Мало что есть! вот мы поглядим, как дело пойдет… Ефим отправился в сени, принес оттуда провизию и, становя ее на стол, проговорил:

— Тут вот что!..

— Да это мы видали виду-то, — возразил хозяин, с пренебрежением глядя на закуску, — у нас не такие бывали: и яблок принесут и арбузов… что твоей душе угодно… Только нам теперь не до этого… я уж готовлюсь к свадьбе: вон и ржицы на солод приготовил; бражку затеваем…

— Эх, брат! — воскликнул Ефим, развязывая провизию, — люб-нелюб — повидался…

— Да что, брат ты мой, повидался… у нас уж два года дружелюбие идё с Краюхиными…

— Опоздал, батюшка, опоздал! — заговорила хозяйка, становя чугун в печку, — мы уж никак больше году с Краюхиными знаемся… и дары уж отдали.

— Мало что отдали! — сказал Ефим, — хлеб-соль во сне хорошо, а наяву еще лучше…

— Ну, так что же, брат ты мой? — сказал хозяин, садясь за стол, — в чем же у нас будет дело? ты чей, откулева?

— Да я — чернолесский… Ефим… А у мня малый есть, Егорка, знаешь, в Лебедкине у барина лошадей стережет…

— Знаю, знаю… Так что ж, значит, куда же это вы мою Параньку хочете взять? ведь я дом-то ваш знаю: мой хорош, а ваш еще ловчей!..

— Э! братец ты мой любезный! — держа в руках штоф, заговорил Ефим, — и через золото слезы льются, я слыхал… Я ведь не в дом беру, а просто за Егорку: человек дорог!.. Парень тебе известный: вокруг вас другой год живет…

— Живет-то живет… ну-ко, садись за стол: там видно будет… что с тобой делать. — Подноси… ну, пей сам.

— Дурья голова! — завопила хозяйка на мужа, — что у тебя горло-то, как бёрда![1] что хошь пройдет… И рад, родимец те растяни, что вина принесли… а забыл, что девка давно пропита…

— Э! гость нá гость, хозяину радость… во всем воля божия!.. вот Еремины опили, может быть, десятерых… а нам по бедности только другой пришелся…

— Я не к чему что, — держа перед хозяином стакан, говорил Ефим, — не знаю, как имя отчество…

— Был Кузьма, — сказал хозяин и обратился к жене, — ты бы посмотрела на улице да хлудом[2] дверь-то заперла… неравно сваты придут… Краюхин ноне Паранке говорил… То-то, стало быть, баба дура!

Хозяйка заперла дверь и возвратилась в избу.

— Садись, сват! — продолжал хозяин, обращаясь к Ефиму, — мы попросту… мы народ бедный… Аксинья! порежь ветчинки-то…

— Я сам, малый, бедный, не рассказывать тебе, — объяснил Ефим, присаживаясь на коник[3], — у вашего же барина камни копаю… Только вот что я тебе скажу… Нет! давай выпьем по другой… Просим покорно!

— Отрежь ребрышко, — сказал хозяин жене.

— Вся для вас! — указывая на ветчину, объявил Ефим, — дело, видишь, какое: лежу я на печке, Егорка приходит мой и пересказал мне, что твоя девка больно полюбилась ему…

В это время вошла Параша с коромыслом, увешанным рубахами.

— Здорово живете! — сказала она гостю, проходя к печке.

— Здравствуй, касатка! — проговорил Ефим, глядя на девушку, — стало быть, твоя дочка? — спросил он хозяина.

— Моя…

— Ну, я и говорю, — продолжал Ефим, — куда ж нам, говорю?.. не сыграть нам свадьбы… а он вон как: «У меня управляющий нипочем! Взял пару цалковых, ступай, говорит, запивай! Вот тебе вино, вот тебе и середка»… Удалой парень зародился…

— Знамо! что говорить? — сказал хозяин, — по душе на что лучше! Только как же, сват? где же мы свадьбу-то играть будем?

— Матушка! — шептала за перегородкой девушка своей матери, — это пастухов отец?

— Он…

— Я видала парня-то… он малый хороший… я за него с радостью пойду!

— Погоди ты, девка, дай послушать, что говорят.

— Да, вишь, он хитрый какой, — продолжал Ефим, — беру, говорит, не в дом, а себе…

— Значит, по людям? — спросил хозяин, — а мы-то где ж при старости будем?

Ефим замялся, взял в руки штоф и проговорил:

— Ведь это и так сказать, это дело его! лишь было б согласие!.. ведь не нам с тобой жить… Ну-ко, сватенек, давай еще по одной…

В это время на улице раздался стук в дверь… «Отпирай, сват!» — кричали несколько голосов…

— Я тебе говорил! — воскликнул хозяин, сердито смотря на жену, — это что? Беги, посмотри!

— Ах, провал тебя возьми; они, и то они!.. — объявила хозяйка, входя из сеней в избу…