Эгрэгор Тьмы

Вампир задышал часто, но не глядел в сторону визитеров.

--Чего вы хотите?.. -- подавленно отозвался он.

--С кем ты говорил перед тем, как вдруг решил мстить Алиасу?.. -- четко сформулировала вопрос Рити.

--Не-е-ет... Так не пойдет. Я ни с кем не говорил. Я вообще ни с кем никогда не говорю. Отстаньте от меня!

--Я, кажется, знаю, с кем... -- Рити прищурилась, глядя на него, -- Он угрожал тебе? Он говорил обо мне?.. Эллао!

--Да, твою мать!!! -- вырвалось из его глотки.

Глаза наполнились ужасом и слезами. Дальше он не говорил, а кричал с надрывом, пока не охрип:

--Я должен был отомстить! Должен! Он не убил меня! Он дал мне шанс отомстить за господина! Он рассказал мне правду! Вы! Все вы лжете, глядя друг другу в глаза! Он, только ОН говорит правду!

--Потому что эта "правда" ему на руку! Эллао... как же ты попался... Зачем ты его слушал?.. -- Верити глядела на него с сочувствием.

--Мне твое сострадание не нужно! Не подходи ко мне больше и не говори со мной! Я дал слово... -- он затих и снова опустился на пол, обхватив голову руками.

--Идем. Здесь больше нечего делать... -- Морлок вывел Рити из камеры.

--Он умудрился встретиться с ним. Когда только... Не понимаю... -- вслух рассуждала она, шагая с учителем по коридору.

--Так или иначе, не думаю, что это как-то повлияет на приговор... Он одержим, но не чарами. Он верит в свою месть, а значит понимает, что делает.

Верити взглянула на вампира с мольбой.

--Я бессилен. Ты должна понять, Эллао опасен и неизлечим, Рити... -- вздохнул Морлок.

15

Той же ночью продолжился совет. Выяснилось, что днем патруль наткнулся на девочку, по описанию похожую на ту, что "взорвала" бранное поле. Военные говорили с волнением. Самочувствие многих заметно ухудшилось. А дело было в том, что девочка, не говоря ни слова, выпустила из глаз и изо рта слепящий белый свет, после собравшийся в шар. Шар этот долго преследовал людей, в конечном итоге куда-то испарился, тонкой струйкой утекая в неизвестном направлении. Через несколько часов, уже на собрании, молодые солдаты еле стояли на ногах. Одному из них под конец стало совсем нехорошо, его унесли в госпиталь. Собрание продолжилось в волнении еще большем, чем начиналось.

--Сальватор не остановился ни перед чем, чтобы нас уничтожить. Он пренебрег всеми Праведными законами, послав эту силу сюда. Он не мог не знать, что пострадают смертные... -- говорил Алиас.

--Может, он считает, что смертных здесь уже не осталось?.. -- предположил Клим.

--Надо решать, что делать, князь, -- нетерпеливо прервала их обоих Милана.

--Как выяснилось, магов осталось не много, и... никто пока не берется за это, -- печально констатировал Алиас.

--Есть один вариант! -- Морлок поднялся со своего места, -- Мальчишка только что уничтожил паразитов всего лишь парой фраз, каким-то заклинанием. У меня есть все основания полагать, что этот вампир является потомком Нэкадеуса...

В зале прекратились шепот и движение. Всё замерло при имени темного мага.

--Что ты сказал?.. Кто он? Я видел его раньше?.. -- голос князя дрожал.

--Его зовут Умбра.

--Если не ошибаюсь, он раньше прислуживал Сальватору! -- возразил Клим.

--Сейчас это должно волновать нас меньше всего. Мальчик присягнул мне, вступив в нашу армию, и потому его прошлое не должно тебя коробить... -- вступился за вампиреныша князь.

--Но как?.. Каким образом он может быть птенцом этого мага? Разве Нэкадеус оставил потомков? -- выкрикнул кто-то из дружины.

--Хочешь сказать, "разве их не передушили вместе с ним"? -- отозвалась Милана с саркастической улыбкой.

--Так где же он сейчас?.. -- наконец опомнился Алиас.

--Дело в том, что мальчишка и сам не знал, чей он птенец. Это выяснилось только сегодня и, по правде говоря, его этот факт явно не порадовал... Не знаю, сможет ли он взять себя в руки и вновь применить свои знания... -- с сожалением ответил Морлок.

--Приведи его, -- приказал князь, -- Для начала надо просто поговорить с этим Умброй...

Морлок привел мальчика, но вместе с тем принес плохую весть: Все солдаты, все десять человек, что патрулировали квартал и столкнулись с Оружием Сальватора, умерли в страшных муках, не дожив до рассвета.