Эй, босс! У тебя тут ребенок подрос (СИ)

— Но как? Говорили же, неделя будет! — как хищница, бросается на гонца плохих новостей Алиса. А мне становится только хуже, и совесть не успокоить, потому что я сам настаивал и поторапливал всех, чтобы не затягивали со строительством.

— Что за бред?

— Как так?

Я теряюсь, кто что говорит, но настроение четко улавливаю.

— Извините, Руслан, у меня смена, и я… — Алиса теряется, трет лоб. — Я попытаюсь узнать что-то, Олесь, так не должно быть. У Аленки зубки опять, но, кажется, прорезался снизу резец, по крайней мере, температуры нет, ей лучше.

— Иди-иди, давай, а то тебя Мигрень… — дамочка косится на меня, — в общем, накажут. И жениха своего забирай.

— Это не… это Руслан… — пытается оправдаться Алиса.

— Да-да, Игоревич, я с первого раза запомнила, спеши давай, в колготках этих не помрешь?

— А что делать, коленки сбиты!

Они перебрасываются еще несколькими фразами, и Алиса сбегает, а я выхожу следом.

— Простите, но мне нужно спешить. Спасибо вам еще раз, — Алиса делает ко мне шаг, но потом сжимает пальцы в кулаки и, сдержав себя, убегает на каблуках далеко вперед.

Глава 12

Как можно чувствовать гнев и восторг одновременно? Я чувствую их настолько отчетливо, что, кажется, способна выбрать что-то одно и спокойно жить дальше без другого. Расслабиться и наслаждаться чудесами, которые рухнули на нашу с Аленкой голову из-за Руслана, и приходить в бешенство от того, что он так легко вмешался в жизнь незнакомой ему девушки.

Я ему никто и он так легко кидается деньгами? Как смешно. Я знаю, сколько стоит коляска, за эти деньги можно машину на механике купить, возможно, даже иномарку, хоть и старенькую. Это первоначальный взнос по ипотеке, если бы у меня, конечно же, хватало средств на ежемесячный платеж, а для него — просто деньги, выброшенные на ветер. Или это он рассчитывает, что я буду его благодарить? Или на что он надеется? Ради чего эта щедрость?

После темной комнаты солнце слепит. Я цепляю на нос солнцезащитные очки и со всех ног бросаюсь коротким путем в главное здание. Хочу перехватить Мигрень до начала собрания и моего рабочего дня, а она всегда приходит пораньше и пьет кофе ровно пятнадцать минут, как по часам.

— Алиса, подожди! — Руслан все-таки догоняет меня на узкой тропинке, ведущей к главному корпусу, и берет за руку.

— Не нужно, — я отступаю, будто ошпарившись. — Я правда не могу принять коляску. И помощь... нам не нужна. Я понимаю, что это все выглядит иначе, но мы справлялись как-то сами, справимся и сейчас. Вы совершенно посторонний для нас человек. Мы не нуждаемся... Зачем мы вам вообще нужны?

— Просто захотелось помочь.

— Много кому можно помочь! Мы тут причем? Создайте фонд, подарите коляску многодетной семье, только чек приложите, чтобы они смогли при желании вернуть ее и купить на эти деньги хлеба. Или, в конце концов, отдайте это богатство детскому дому. Послушайте, я польщена вашим вниманием, но понятия не имею, почему вы вообще решили, что оно мне нужно. Я прекрасно справлялась без вас, и дальше справлюсь.

Я очень надеюсь, что звучала убедительно, потому что мысленно обращалась к Руслану, которого знала раньше. Нынешний Руслан смотрит на меня хмуро, шарит взглядом по моему лицу и с интересом склоняет набок голову. Меня бросает в жар, потому что кажется, будто сейчас все и закончится.

— Я слышал это раньше... Где-то... — бормочет он, делая ко мне шаг. Я тут же опускаю голову и сразу понимаю свою ошибку.

Нужно было сорвать очки и смело встретить его атаку глаза в глаза, потому что та Алиса ни за что бы так не поступила. Та Алиса вот так опускала глаза, из-за оправы очков виднелись, скорее всего, только брови. Та Алиса носила идиотскую челку и молчала даже тогда, когда было что сказать. Хотя, по всей видимости, я все та же, сколько ни пытаюсь убедить себя, что что-то изменилось.

— Стоп, стоп, стоп... — его тон меняется и мигом становится совершенно другим. Деловым и строгим.

— Очки... — медленно произносит он и я тут же дергаю их с лица так быстро, будто это поможет, но Руслан уже все, что нужно, заметил.

— Не поможет, — тихо говорит он, глядя куда-то чуть выше моей головы, а потом снова жадно впивается в меня глазами.

— Волосы... тебе идет. Но почему Алиса? — он действительно в недоумении или мне кажется?

— Что? — я усмехаюсь, и мои брови ползут вверх. — Потому что это мое имя.

У меня истерика, не иначе, я смеюсь, а он хмурится.

— Нет. Тебя зовут Алина.

— Да ладно? Ну, видимо, вы меня с кем-то путаете, потому что я с рождения Алиса Руслановна.

Я хочу уйти или мигом провалиться сквозь землю, лишь бы спрятаться от него. У меня и правда сейчас начнется истерика, только уже не от смеха, а с желанием крушить все подряд.

— Стой, ну это же ты! Алина-мышка, — о да, это я.