Эй, босс! У тебя тут ребенок подрос (СИ)

Мы смеемся, и Аленка преувеличенно громко нас копирует, обезьянка. Она уже тоже обложилась покупками, схватила радионяню и переговаривается по ней, как по рации, с Виолеттой.

— Так, я все это постираю, — заявляет та и начинает скидывать покупки в корзину для белья, которую успела принести из ванной.

— Нет я, это моя работа, — встает с дивана Раиса Васильевна.

Мы с Русланом переглядываемся и, прихватив семейство медведей, решаем под шумок сбежать.

Алена мчит за нами, ей тоже этот скандал не интересен. Конфронтация наших неизменных помощниц — тема вечная. Виолетта Дмитриевна очень обижалась, когда появилась Раиса Васильевна, и никак не могла понять, что мы не можем все время пользоваться бабушкиной добротой, потому что она так выбьется из сил и до второго внука не доживет. И так уже на таблетках от давления и с коленями проблемы.

Внуки в радость должны быть, а не упахивать до обморока. А Аленка из тех, кто может упахать.

Мы прячемся в детской, где как раз закончили ставить мебель и даже пропылесосили все за собой.

— Вот это сервис... наверное, дорого было?

— Н-е-е-ет, — нагло обманывает Руслан.

Аленка с разбегу летит на новый диван и начинает прыгать, так что Руслану приходится ее ловить. А я брожу по новой комнате, которая теперь выглядит такой обжитой, что рождение второго ребенка кажется более реальным, чем его толчки в моем животе. Комната! У моего ребенка, которого еще нет, уже есть своя комната! То, что она есть у Аленки, я уже привыкла, хоть первое время и не верила. У нас и дома-то раньше не было. А тут даже ванная своя у годовалой принцессы. Но то, что своя ванная есть у малыша, которого мы ждем. Я даже смеюсь оттого, что не верю в то, какой стала моя жизнь.

Поправляю невесомые шторы на окнах. Усаживаю на диван медведей.

— Ты рада? — спрашивает Руслан, обнимая меня со спины.

— Безумно рада, — улыбаюсь я.

Восемь месяцев беременности

Я деградирую. Лежу с гигантским пузом в кровати и раз в полчаса переворачиваюсь с бока на бок. Успела пересмотреть все сериалы и фильмы, которые откладывала в долгий ящик за неимением времени. Уже даже на турецкие перешла, и самое страшное — они начали мне нравится.

Мне не дают заниматься ничем. После того как я попала в больницу с каменным животом, меня вообще отстранили от всяких дел. Ничего не разрешают. А у меня всего-то был повышенный тонус. Ну, подумаешь, слишком быстро поднялась в горку. Ну были у меня помидоры с собой. Много помидоров. Ну захотелось мне сделать домашний томатный сок! Аж зубы скрипели — так хотела, не дожила бы до приезда доставки: повышенный спрос, таймер — до двух часов.

Вообще-то даже такого диагноза нет — тонус. Но вы попробуйте объяснить это Руслану, который всем раздал приказы, чтобы следили за мной и не давали трудиться. Раиса Васильевна у меня уже чашки из-под чая выхватывает из рук, когда я ее в мойку несу. Виолетта Дмитриевна не отстает: каждый раз когда встаю с кровати, причитает, что я могла бы ее позвать, а она бы все принесла. Мне горшок? Можно уже тогда утку в кровать врезать — и все дела.

Уже даже Аленка, когда я крепко обнимаю ее и чуть кружу над землей, говорит “мама, неть!” и грозно ругает меня указательным пальцем. Видимо, за бабушкой повторяет. Моя беременность — мечта, но как только я ее получаю, сразу хочется движения и действий. Я бы вообще с удовольствием сейчас поработала. Ну, может быть, не суточную смену, но пару часиков — поулыбаться, с людьми поговорить и все такое.

Хотя когда я вдруг одним прекрасным вечером остаюсь дома одна (Руслан повел всю семью на площадку гулять), я тоже ощущаю себя свободной! Могу бегать (ну насколько это можно назвать бегом я не знаю, скорее, похоже на марш слонов) по лестнице вверх и вниз. Могу сама себе что-нибудь приготовить. Могу игрушки Алены — разбросать и убрать. На радостях я обхожу гостиную и… из-за своей неповоротливости сношу пятой точкой горшок с фикусом. Тем самым, что подарила Виолетта Дмитриевна со словами, что в любой семье должен быть он!

Ну вот. Все мои планы смещаются, потому что теперь мне нужно спасать талисман нашей семьи!

Беру мусорный мешок и складываю туда осколки каменного горшка. Потом долго и нудно собираю землю — и щеткой, и пылесосом, и даже тряпкой. Поясница начинает болеть, но я не сдаюсь — это ведь именно то, чего я хотела, трудиться! В кладовой нахожу садовое ведро — не горшок, сделанный на заказ, но тоже ничего. Там же, зная Раису Васильевну и ее любовь к садоводству, нахожу землю и камешки — не знаю, для чего они, но она определенно засыпала их в чернозем.

Очищаю как могу корни от земли, спасаю прекрасный фикус. Сыплю камешки в ведро, потом почву, потом цветок. Выходит криво косо, под ногтями с французским маникюром земля, а я чувствую, что в следующий раз, если наклонюсь, просто не разогнусь — спина деревянная. Чувствую себя жалкой и начинаю реветь. В таком виде меня и застает все семейство.

— Ма-ма, ма-ма, ма-ма! — кричит Аленка без остановки, уткнувшись мне в коленки.