Ей это нужно, мне это удобно (СИ)

Но на самом деле в словах Нэра Шеппарда содержался очень маленький процент правды. Иногда она и правда специально выводила его из себя. Потому что боялась, что этот хероносец чертов снова сорвется. И то, что он продолжал держаться, одновременно радовало ее и пугало. Поэтому Нора Цюрик порой выбешивала его так, чтобы его терпение наконец лопнуло. И он вылил из себя тот ушат дерьма, который наверняка еще хранился в его голове. Она понимала, что однажды может здорово нарваться, но остановиться не могла.

Да, в основном, конечно, провокаций с ее стороны не было – такие люди, как Нэр Шеппард, вообще часто уверены, что во всем виноваты не они, а другие люди. Что это жертва, например, спровоцировала насильника. Пример, конечно, такой себе, но Нора знала этот постулат, продвигаемый некоторыми слоями общества. И раньше Нэр Шеппард очень старался к таким слоям принадлежать.

И все-таки, да, она все еще пыталась проверить грань его терпения. Где же она кончается. К счастью, найти ее Норе пока не удалось. Изо дня в день она снижала свои попытки.

Да и Нэр постепенно переплавлялся. И в конце концов, отойдя от прежнего шока и не искоренив, конечно, но здорово пересилив старые привычки, он вернулся в почти прежнюю колею. Да, слово, данное Норе, он и правда сдержал – про женщин Нэр Шеппард больше через призму закоренелого сексиста никогда не говорил. Но то, что он вообще начал разговаривать, ее сильно радовало.

И ирисы. Свое обещание Нэр сдержал. И притащил ей три букета по семь ирисов каждый за весьма короткий промежуток времени. Душа у Норы пела.

Но самое главное заключалось в другом. Не в ирисах даже и не в его гробовом молчании относительно сексизма. Мысли-то можно и не озвучивать, но от этого они никуда не исчезнут и сексистом Нэр быть не перестанет.

Все началось с невинного замечания, когда Нэр еще пребывал в своем молчаливом состоянии.

- Знаешь, Шеппард, – однажды сказала ему Нора, – со мной тоже можно обсуждать зелья.

Нэр застыл и уставился на нее, словно на прозревшего пророка.

- Да, я тоже в них понимаю, – пояснила ему Нора, – весьма неплохо понимаю. Ты можешь хотя бы попробовать.

То, настолько Нэр Шеппард глубоко вздохнул, подсказало ей, что его внутренний сексизм был еще живее всех живых и так просто сдавать позиции не собирался.

На самом деле эту тему она подняла не просто так. Как всякий патологический зельевар, вышедший из стен Конриальской академии, свою профессию она любила. И была одной из тех натур, кто только работой данное дело не ограничивал. С Яном после работы они часто обсуждали многие вещи, что касались этой сферы. Новости и открытия. Нэр, каким бы он дерьмом не был, их интерес вполне разделял. И если исключить все его прежние попутные высказывания про женщин, то слушать его тоже было весьма интересно.

Но вдвоем они никогда не разговаривали на эту тему. А Нора хотела. Потому что догадывалась, что Нэру сказать было что. Вот только хрена с два он сделает это первым. Поэтому она предложила ему прямо. Нэр, разумеется, ничего ей не ответил и только мрачно посверлил ее взглядом. Нору это выбесило, они поорались, и эта тема благополучно была выброшена из ее головы. До следующего дня. Вернее, до его вечера.

Тогда ничего не предвещало беды, но Нэр неожиданно взял и пододвинул к Норе журнал (а все трое выписывали одно и то же более-менее неплохое издание), ткнул пальцем в какую-то статью и спросил:

- Что думаешь?

- Что? – от неожиданности Нора даже и не сообразила, что он от нее хочет. – Ты что творишь?

- Обсуждаю с тобой зельеварение, – достаточно спокойно пояснил Нэр, хотя явно готов был в очередной раз взорваться. – Я видел, что ты читала этот материал. Так что думаешь?

Сначала Нора не поверила ушам. Потом подозрительно посмотрела на Нэра. А затем из нее уже рекой лилось ее собственное чертово мнение, которое впервые в жизни Шеппард наконец-то спросил.

- ...И вот теперь они живут вместе, – закончил пересказ последних событий Ян, пока они с папой расположились на самой высокой башне Алфеи – месте, в которое сегодня ночью ни одна фея, к счастью, заглянуть не спешит. Стоять вот так, оперевшись о широкий проем между колоннами... И чувствовать легкий прохладный ветер на своем лице. Это было здорово. Потому что Ян словно бы вернулся в детство, когда Алфея была для него самым настоящим домом. – И я даже боюсь представлять, что будет дальше.

- Да уж... – задумчиво произнес Велигд, когда Ян закончил свой рассказ. – Вот уж действительно удивительная история, – он на секунду прикрыл глаза, – а ведь кажется, что только с феями происходят все эти казусы. Но нет.

- Пап, – после недолгого молчания начал Ян. – Слушай... – он остановился было, но, поймав на себе внимательный взгляд, продолжил. – А вот если бы... Ну даже не знаю, если бы тебе вдруг предложили или представился шанс вот также вернуться на несколько десятков лет назад и получить еще столько времени авансом, ты бы согласился?