Эй, Всевышний! Я в третий раз ребенок?! Том I (СИ)

Проснулся я… как обычно. Никакой слабости не было и в помине, а о полученных ранах напоминала лишь скованность правой руки, которой досталось больше всего. Пришедшие следом воспоминания о событиях последнего вечера сначала заставили меня ужаснуться, а спустя пару секунд расслабленно выдохнуть.

Улыбка тоже не заставила себя ждать, ведь я мало того, что хорошо показал себя на приёме, так ещё и вышел победителем из серьезной битвы, впервые использовав заклинание продвинутого уровня!

Правда, читать его пришлось вслух, но укороченную версию и одновременно ведя бой с сильным противником, что было непросто. Можно было бы, конечно, сказать, что гордиться тут древнему мастодонту в моём лице нечем, да только с, простите, хрена ли? Мои прежние опыт и навыки едва-едва подходили для местных реалий, так что я осваивался в новом мире «с нуля». И задоминировал не шкета с приёма аристократов, а натурального убийцу, который иного не бесталанного мага лет так на двадцать старше вполне мог и забодать.

Так что радость мою не перебить, хоть что делай!

Не обнаружив вокруг никого и ничего, я вскочил с кровати в чём мать родила и неспешно подошёл к зеркалу, занимающему своё место на створке шкафа. Рефлекторно распахнув последний, я достал обещанный отцом комплект одежды и невольно задумался над тем, сколько я на самом деле провалялся в отключке.

Магия — магией, но по-настоящему лечит только время, во всех смыслах.

Отложив вещи в сторону, закрыл шкаф и тем самым вернул зеркало на место, пристально уставившись в отражающую прекрасного меня поверхность. Краем глаза я и ранее заметил изменения, но подсознательно не стал акцентировать внимание.

Теперь же присмотрелся как следует, и не смог не издать тяжкого вздоха: тёмно-серые волосы сделали мне ручкой, и теперь я практически полностью седой.

От былого величия так, пара прядей осталась…

Но если посмотреть с другой стороны, то это явный признак того, что кровь иллити во мне особенно сильна, и от этой расы я унаследовал заметно больше половины. Не то, чтобы по отношению к дважды благословлённому мне это вообще было актуально, но не всегда же я буду вращаться среди знакомых лиц.

А чужак вполне может начать судить по внешности, отнести меня к полукровкам, изгнанным из рода и, скажем, отнестись вообще без уважения, как к куску грязи. Всё же мой род деятельности, а так же намерение путешествовать в одиночестве будут лишь способствовать таким суждениям: нормальные-то иллити вообще редко когда отделяются от «стада».

А вбивать в чужие головы правильный образ мыслей — занятие долгое, неблагодарное и нередко незаконное.

Немного покрутившись перед зеркалом, удостоверился в отсутствии и намёка на шрамы. Всё в порядке. Я жив, родители и дед с братом находились под охраной…

Так откуда тогда это тянущее, болезненное чувство в груди? Нехорошее предчувствие? Ну, проверить это сидя в комнате я точно не смогу, так что нужно одеваться и выходить на поиски. Во-первых, источника информации, и во-вторых — еды. Есть хочется сильнее, чем кого-то искать, но едва ли я успокоюсь, покуда в подробностях не узнаю, что эти убийцы забыли на официальном приёме. Не понимали разве, что за ними даже в случае успеха пошлют ищеек, уйти от которых кто угодно сочтёт за достижение?

Спустя пять минут я, одевшись и приведя себя в порядок, побрёл в сторону кабинета деда, так как очнулся не в том доме, где родители всё ещё живут, а в поместье. По дороге я встретил нескольких слишком уж смурных на вид слуг, что меня подстегнуло, и до дедушки я добрался в кратчайшие сроки.

Правда, постучаться и дождаться ответа всё равно пришлось — правила такие.

— Вижу, ты очнулся, внук. Присаживайся. Как себя чувствуешь?

По обыкновению устроившись на привычном месте, я заинтересованно оглядел слегка обновленный кабинет. По правую руку добавился ещё один, пока наполовину пустой, шкаф.

— Я полностью здоров. Никто не пострадал? Родители? Брат?

— Потери есть только среди охраны. — Дедушка повёл плечами — и откинулся на спинку кресла, водрузив обе руки на подлокотники. — Твоя подруга тоже жива и здорова. Была перепугана, но за эту неделю пришла в норму. Каждый день по несколько часов проводила рядом с тобой, ждала, пока очнёшься.

— М-м-м… — Что-то в голову закрадываются такие, очень нехорошие, подозрения. На приёме я с кем-то обсуждал магию… Танцевал… Потом… Ушёл в сад? И эта не физическая, но такая яркая боль, всплывающая при малейшей попытке вспомнить… Но почему такие отрывочные воспоминания, если, предположим, Палач стёр из моей памяти этого… эту девушку? Разве я не должен был забыть вообще всё, с ней связанное? Просто амнезия?.. — Кажется, у меня частичная амнезия. Я не помню ни имени, ни того, как выглядит та, о ком ты говоришь. Но помню, как бы, структуру событий. Как танцевал, как и что говорил. Но ни ответов, ни образов — ничего.

Дед посмурнел, как обычно делает, когда ударяется в раздумья. По крайней мере, я хотел, чтобы причиной было именно это. Но время шло, секунды перетекали в минуты, а ответа всё не было.

— Дедушка?