Эйфель (СИ)

Вот он, их дом, прямо перед ним. Один из роскошных особняков, окружающих парк Монсо. Эйфель знал, что Рестак богат, но поселиться в самом роскошном квартале Парижа… — такое даже представить себе трудно! Он сразу понял, что супруги живут не просто в квартире: вот уже три недели, как он приходит сюда, и часто видит их за окнами дома, то в бельэтаже, то наверху, где живут слуги. Иногда Антуан распахивает окно и выглядывает на улицу. А иногда и она, опершись на оконную раму, задергивает портьеры, все теми же изящными движениями, все с той же странной, небрежной грацией.

— Похоже, я околдован…

Гюстав произнес это вслух, и сухонькая пожилая дама, которая сидит на другом конце скамейки и бросает крошки голубям, изумленно оглядывает его.

И тут перед ним возникает тень.

— Дружище, что ты делаешь в нашем квартале?

Гюстав вздрагивает: ну, конечно, этого следовало ожидать. Нечего было разыгрывать шпиона — вот он и попался в собственные сети. Однако в удивленном вопросе Рестака звучит искренняя радость:

— Надо же, не виделись целых тридцать лет, а сейчас встречаемся на каждом шагу!

— Да я… я сижу взаперти почти все время. Вот и решил, что будет полезно прогуляться.

Сконфуженный Гюстав встает и протягивает руку старому товарищу. Но Рестак горячо обнимает его.

— Знаешь, я как раз здесь и живу! — объявляет он, указав на особняк, за которым его друг следит уже три недели.

Вот дурацкая ситуация! Эйфель чувствует себя ребенком, пойманным на шалости. А ведь куда проще было бы послать супругам Рестак карточку с приглашением. Он не видел Антуана с того самого ужина у Локруа, хотя именно журналист не пожалел сил, чтобы заставить газеты трубить о «проекте Эйфеля». И это вполне понятно: такая благодатная тема — «Трехсотметровая башня Эйфеля» — способна восхитить публику куда скорее, чем забастовки в каком-нибудь Деказвиле[28] или декларации Буланже, нового военного министра.

— Ты убедился, какие богатые плоды принес наш скромный заговор? — спрашивает Рестак, хлопнув Гюстава по спине.

— Не беспокойся, я работаю не покладая рук, — с трудом выдавливает Эйфель. — Локруа получит свою башню в срок.

— Охотно верю! Ну, вот что, мой милый, раз уж ты здесь, мы должны это отметить. Зайдешь к нам, чтобы выпить за успех?

Эйфель слишком удивлен, чтобы отказаться.

* * *

Гюстав дрожит, как наэлектризованный. Благоразумие требует не идти за Антуаном, не входить в этот дом, не отдавать свое пальто чернокожему лакею, который почтительно кланяется гостю. Напрасный труд… Инстинкт сильнее разума, и он ему уступает. Все его силы уходят на то, чтобы скрыть смятение, сделать вид, будто он живо интересуется рассуждениями своего друга, который с напускной скромностью извиняется за недостаточно стильное оформление интерьера.

— Наш дом, наверное, покажется тебе чересчур консервативным, буржуазным, но, должен признаться, мы находим его очень уютным, — объявляет он, распахнув двери большой гостиной.

Странное ощущение: Гюставу чудится, что он попал в зазеркалье. Вот уже несколько недель он рассматривает эту комнату под другим углом, извне. И теперь легко узнаёт этот фикус в горшке, эту восточную фреску, краешек которой — верхнюю половину восточной танцовщицы-альмеи — видел из парка. А сейчас ему видна из окна та скамейка в парке, на которой он так часто сидел в последнее время. Старая дама, окруженная скопищем голубей, так и не двинулась с места.

— Должен тебе сказать, вид отсюда чудесный! — бормочет Антуан, распахивая окно. — Именно это и соблазнило Адриенну…

Гюстав вздрагивает. У него взмокла шея.

— Она… здесь?

— Адриенна? — спрашивает Антуан, раскупоривая бутылку коньяка. — Нет, она ушла. По средам она часто ходит в музеи с приятельницами…

Гюстав не может понять, что он чувствует — облегчение или разочарование. Несомненно, и то и другое.

— Ну, за твою башню! — провозглашает Антуан, подняв рюмку.

— Да услышит тебя Бог! — со смехом отвечает Эйфель, объятый каким-то странным ликованием.

Рестак плюхается на диванчик.

— А ты знаешь, что Адриенна восхищается тобой?

— Неужели? — вздрогнув, отвечает Эйфель, со страхом спрашивая себя, не испытывает ли его старый друг. И спешит объявить, что он с ней почти незнаком.

— Это мне известно, но она прочитала одну из твоих книг. Притом что-то ужасно техническое.

— Она купила ее после нашего ужина с министром?

— Вовсе нет. Эта книжка уже долгие годы стоит в ее библиотеке.

У Эйфеля бешено бьется сердце.

— Адриенна вообще удивительная женщина, — продолжает Рестак, не замечая смятения гостя. — Она интересуется всем на свете. И могла бы многого достичь, если бы не…

Антуан замолкает, услышав звонок в передней. В комнату входит дворецкий:

— У месье была назначена встреча…

Антуан хлопает себя по лбу:

— Вот идиот! Совсем из головы вон!

Он встает и подходит к Эйфелю:

— Извини, мне страшно неудобно, но я должен принять этого зануду. Он ждет меня наверху, в моем кабинете. Ты не обидишься?

Гюстав вздыхает с облегчением:

— Нет-нет, мне уже пора.