Эйфелева башня

Он сорвал с полки том энциклопедии на «В»: «Верн, Жюль, французский писатель(1828–1912)… В. дебютировал сборником рассказов о жизни крестьян французской провинции… затем посвятил себя исключительно беллетристике… Он стал ведущим представителем импрессионизма во французской литературе… Его новаторский язык, подчеркнутый драматизм повествования, актуальность в выборе предмета и реализм произвели фурор во французской поэзии, которой нужен был новый тон и более тесный контакт с…»

— Ты знала, что Жюль Верн писал стихи? — спросил он жену.

— Что ты сказал? — переспросила жена.

Он осекся.

— Да нет, ничего.

Он стал проглядывать страницу за страницей дальше: «В 1907 году получил Нобелевскую премию по литературе и посетил Швецию…» Он опустился на стул.

— А «20 000 лье под водой», — пробормотал он. — «Вокруг света в 80 дней»?

Он услышал, что жена зовет его из спальни. Пора было собираться. Действительно, надо спешить. Как в тумане, он подошел к гардеробу и начал одеваться.

«Михаил Отрогов», — сказал он сам себе. — «Путешествие на Луну».

— О чем ты говоришь? — спросила жена.

— Жюль Верн, — сказал он.

— Жюль Верн? И ему они дали Нобелевскую премию, — сказала она. — За эти плаксивые умильные стишки?

Он не мог не засмеяться.

— Над чем ты смеешься? — спросила жена.

— Жюль Верн, — сказал он. — Лучше бы он писал научную фантастику.

— Возможно, — сказала она. — А теперь нам надо ехать.

— Подожди минутку, — сказал он.

Он вышел в гостиную и стал наугад вытаскивать разные тома энциклопедии. Хемингуэй, Джойс, Шекспир, Элиот… все имена были ему знакомы. Все иллюстрации рядом с именами Пикассо и Рембрандта он видел раньше. Профиль Моцарта так же шаловливо, как всегда, улыбался с одной из своих партитур, а за складками лба Бетховена звучало эхо всех его симфоний. В шестом томе энциклопедии он нашел рисунок, на котором был изображен Томас Алва Эдисон, сидевший, склонясь над фонографом, перед полкой с лампочками накаливания, а под фамилией Александера Грейама Белла читателя отсылали искать слово «телефон».

Он облегченно вздохнул. Не совсем все-таки он потерялся в мире. Некоторые небольшие исторические детали сдвинулись, и он никогда больше не сможет открыть «20 000 лье под водой». Но он подумал, что это все же довольно небольшая цена за право сохранить свое место среди живых в этом мире. Для последней проверки он открыл энциклопедию на фамилии Г. Уэллса. Он читал названия книг — «Машина времени», «Человек-невидимка» и «Война миров» — как блестящие подтверждения истинности и надежности мира.

В машине, по дороге к друзьям, он думал, что, конечно же, нельзя ожидать, что все всегда будет оставаться именно таким, как ты себе представлял. И если ты обнаруживаешь небольшой провал во времени, то приходится мириться с тем, что видишь. Но все-таки на душе стало спокойнее оттого, что из-за этого небольшого провала лишь несколько литературных произведений оказались под фамилией другого автора да мощная железная башня — по другую сторону Ла-Манша. Хотя ему будет недоставать «20 000 лье под водой».

За обедом у друзей жена в шутливом тоне рассказала, что утром они поспорили из-за странного сна, который он видел ночью. Его попросили рассказать.

— Ну, мне снилось, что я читаю книгу о Париже и… — начал он, но вдруг смешался.

Он посмотрел на жену. Они прожили уже 23 года, и он по-прежнему считал ее самой красивой женщиной на свете. Посмотрел на друзей. С этими людьми я хотел бы состариться, подумал он. И он сказал:

— Ну, мне снилось, что я читаю книгу, в которой утверждается, будто башня Киплинга вообще-то должна находиться в Париже…

Перевод Е. Глухарёва