Eight

А затем она сделала очень странную вещь. Сдавленно прошептав «О, ребенок», она притянула меня к себе, обняв, как плюшевого мишку. Она касалась тех мест, на которые до этого реагировала ее палочка, и шептала какие-то непонятные слова. Иногда из-за этого мое тело слегка изменялось, и это весьма дезориентировало. Она дала мне несколько маленьких бутылочек, чтобы я выпил странные жидкости из них; одна на вкус напоминала траву и дым от курительной трубки. Потом она позволила мне попить тыквенного сока, чтобы избавиться от послевкусия. Она была так добра! Я чувствовал вину, потому что из-за меня ей стало грустно.

Когда со всем этим было покончено, она усадила меня к себе на колени и стала укачивать, тихо напевая. «Так вот какого это, когда тебя держат на руках!» Одеяло и мантия — это было чудесно, но это… это было неописуемо. Мое сердце словно утопало в солнечном свете и билось быстрее, чем прежде. Но это приятное чувство долго не продлилось. Я понял, что по моим щекам катятся слезы, и сразу же напрягся, сжавшись в комочек и попытавшись их утереть. Я взмолился, чтобы она этого не заметила!

Но она прошептала мне чудесные слова!

— Гарри, милый, все хорошо, ты можешь поплакать. Эти проклятые магглы отказывали тебе и в этом? У тебя много причин для слез. Выпусти их наружу.

Я так и сделал. И стоило мне начать, я плакал все громче и громче. Она продолжала говорить мне, что все хорошо, так что я не стал сдерживаться. Пока не услышал, как дверь снова открылась. Я закусил губу, задержал дыхание и со всей силой впился ногтями в ладони. Леди Поппи могла терпеть мои слезы, но не Снейп.

* * *

Последние шаги я преодолел чуть ли не бегом. Мальчишка плакал. Некоторые дети вели себя просто ужасно в больницах. Я всегда приходил в ужас от необходимости посещать целителя из-за маленьких чудовищ, стонущих повсюду. Как только я вошел, он, слава Мерлину, перестал плакать. Однако передо мной предстало любопытное зрелище. Поппи укачивала ребенка, тихо напевая. Так обычно ведут себя матери? Я наблюдал за ней, то, как она держала его, было так естественно, в этой позе было столько любви. Мог ли я предложить ему нечто подобное? Я попытался вспомнить, держал ли меня хоть кто-нибудь так… Поппи! Как я мог забыть. Когда я только приехал в Хогвартс, на мне живого места не было. Староста привел меня к ней прямиком с поезда, и она плакала надо мной. Однако после того, как меня распределили в Слизерин, она стала вести себя более сдержанно. Возможно, поэтому я похоронил эти воспоминания. Меня было тошно оттого, что моим факультетом пренебрегали!

Я кашлянул, чтобы привлечь их внимание.

— Омут памяти, мадам.

Выбрав нужное воспоминание, я извлек его из головы и опустил в серебряную глубину.

Поппи тихо заговорила, обращаясь к ребенку:

— Гарри, сейчас я уложу тебя в эту кровать, чтобы ты немного поспал.

Опустив его, она укрыла его одеялом и взбила ему подушку, а потом поцеловала в лоб. Должен ли я делать так же? Мне это казалось чрезмерно сентиментальным…

Она глубоко вздохнула, а затем окунулась в Омут, чтобы посмотреть, как я обнаружил гаррины раны и смазал их Subtusum. На ее лице было угрюмое выражение, когда она закончила.

— Могу сказать, твое сравнение было точным. — А затем она пронзила меня взглядом: — Но откуда взялся свежий порез на его руке?

«Черт!» Я забыл об этом. Запинаясь, я попытался объяснить, как все было, видя, что с каждой секундой она злится все сильнее.

* * *

Г.П.

Леди Поппи рассердилась на моего Снейпа за то, что он ударил меня. Но тот удар был совсем не сильным, разве она этого не понимала? После того, как он пересказал ей тот день, я наконец все понял. Он думал, что я принес ремень его отца? Значит, получается, его отец бил его так же, как дядя Вернон бил меня! Он тоже был ненормальным, как и я? Он говорил так, словно чувствовал себя виноватым из-за того, что ударил меня. Это сбило меня с толку. Он был таким снисходительным с самого первого дня, почему он переживает из-за какого-то небольшого наказания?

Как только он закончил рассказывать обо всем Мадам Помфри, она замахнулась и ударила его прямо по лицу. Кажется, он тоже знал правила, потому что он не двинулся и не вздрогнул.

— Я уверен, ты можешь ударить и посильнее, Поппи, — протянул он саркастично. Она уставилась на него, а потом взяла какой-то порошок и кинула его в камин.

— Дамблдор! — крикнула она во взметнувшееся зеленное пламя.

Глава 9

С.С.

Дамблдор поднялся по лестнице и неспешно вплыл в Больничное крыло, как обычно чертовски спокойный и невозмутимый. Однако, к моему удивлению, Поппи не стала сразу же пускаться в описание моих преступлений, начав ругать самого директора за недостаток внимания к трудностям наших студентов.