Эйхман в Иерусалиме. Банальность зла

Ни в одном из возникших национальных государств не было даже намека на этническую однородность прежних европейских государств, которые послужили моделью для их политических конституций. Это привело к тому, что в каждой из этих стран возникли большие этнические группы, которые были настроены враждебно по отношению к правящей власти, потому что их национальные устремления были принесены в жертву всего лишь чуть более многочисленным соседям.

Если требовалось подтверждение политической нестабильности этих недавно возникших государств, оно легко прослеживалось на примере Чехословакии. Когда Гитлер вошел в Прагу в марте 1939 года, его восторженно встретили не только судетские немцы (Su^tendeutschen) — немецкое меньшинство, но и словаки, которых он «освободил», пообещав им независимое государство. В точности то же произошло позже в Югославии, где с сербским большинством — бывшим правящим'классом страны — обращались как с врагами, тогда как хорватскому меньшинству было разрешено создать свое собственное национальное правительство. Более того, состав населения был неустойчивым, естественных или исторических границ не существовало, а те, которые провели в соответствии с Трианонским и Сен-Жерменским мирными договорами, были, в общем-то, произвольными. Таким образом, Венгрия, Румыния и Болгария оказались в выигрыше в качестве стран — со-юзниц фашистского блока (стран «Оси») за счет значительного увеличения своих территорий, а евреям на этих новых аннексированных территориях всегда отказывали в гражданском статусе: они автоматически становились людьми без гражданства и их ждала та же участь, что и беженцев в Западной Европе — они первыми подлежали депортации и ликвидации.

Что также разрушилось вдребезги в эти годы, так это сложная система договоров о правах меньшинств, посредством которой союзники напрасно надеялись решить проблему, неразрешимую в политических условиях национального государства. Евреи были официально объявлены меньшинством во всех странах-наследницах, этот статус им не был навязан силой, он просто вытекал из пунктов, которые внесли и обсудили их собственные делегаты на Парижской мирной конференции.

Это стало важнейшим поворотным моментом в еврейской истории, потому что впервые западные, или ассимилированные, евреи выступали не от лица всего еврейского народа. К удивлению и отчасти страху получивших западное образование еврейских «аристократов», оказалось, что большинство их единоверцев желают определенной социальной и культурной, хотя и не политической, автономии. Юридически статус вос-точноевропейских евреев был таким же, как и любого другого меньшинства, но политически — и это имело решающее значение — они оказались единственной этнической группой в регионе без родины, то есть без территории, на которой они были бы большинством населения.

И все же они не были столь разбросанными, как их собратья в Западной и Центральной Европе, где — еще до Гитлера — признаком антисемитизма было назвать еврея евреем; в Восточной Европе и друзья и враги считали евреев «особенными людьми». Это имело важные последствия для статуса тех евреев в Восточной Европе, которые ассимилировались, — он принципиально отличался от того, который имели евреи на Западе, где ассимиляция в той или иной форме была правилом. В Западной и Центральной Европе сформировался устойчивый средний класс евреев, которого просто не существовало в Восточной Европе; на его месте мы находим тонкий слой семей крупной буржуазии, которые на самом деле были частью правящих классов и степень ассимиляции которых — благодаря деньгам, переходу в христианство и смешанным бракам — в нееврейском обществе была неизмеримо выше, чем у большинства евреев на Западе.

Среди первых стран, в которых исполнители «окончательного решения еврейского вопроса» столкнулись с подобными условиями, было марионеточное государство Хорватия в Югославии со столицей в Загребе. Хорватское правительство, которое возглавлял доктор Анте Павелич, через три недели после своего возникновения очень услужливо ввело антиеврейские законы, и когда был задан вопрос, как поступить с несколькими десятками хорватских евреев в Германии, это правительство ответило, что «будет приветствовать их депортацию на восток». Министр внутренних дел рейха потребовал, чтобы страна стала judenrein к февралю 1942 года, и Эйхман откомандировал гауптштурмфюрера Франца Абромайта для работы с атташе германской полиции в Загребе. Депортации проводили сами хорваты, главным образом члены мощного фашистского движения усташистов; хорваты платили нацистам по тридцать марок за каждого депортированного еврея. Взамен они получали всю собственность депортированных. Это полностью соответствовало официальному «территориальному принципу» немцев, который распространялся на все европейские страны: по нему государство наследовало собственность каждого убитого еврея, который проживал в его пределах, независимо от его гражданства.