Эйна из Третьей зоны

Мы с Триной никогда не говорили о кукле и об этом случае. Мы с ней вообще больше не говорили. А по ночам, если я не могла заснуть, я нарочно переворачивалась на другой бок, чтобы не видеть слёзы на щеке Трины.

Через полгода Юсту перевели из нулевой в младшую группу, а потом её и вовсе забрали в свою семью какие-то родственники. Трина оставалась в приюте ещё два года, а потом заболела, попала в больницу и больше не вернулась.

Глава 9. Последние письма

Мой план с фальшивыми письмами по-прежнему работал, примерно раз в две недели я сочиняла очередные тексты. Валите я писала, что её поклонник недавно опять проходил мимо приюта и видел издали, как она играла с девочками, бегала по всей площадке и ловко отбивала мяч. Получалось очень правдоподобно: я специально описывала именно те прогулки, на которых Валита делала что-то особенное – в мяч мы играли нечасто, и она понимала, что таинственный незнакомец действительно мог видеть нашу игру. Подбрасывать записки в нишу на заборе удавалось легко: когда я шла из школы, на улице не было никого из воспитанниц, в это время они или работали на фабрике, или шили в мастерской. Меня даже иногда просили проверить, нет ли в нише новой записки. Тогда я могла не прятать её под камень, а сразу нести Валите.

Единственное, что меня настораживало – пассивность Валиты. Получив первое письмо ещё в начале февраля, она ведь могла попросить меня написать ответ этому загадочному поклоннику и оставить в той же нише на заборе. Тогда в следующий раз тот мальчик мог бы заметить записку, когда будет опускать туда своё письмо. Но Валите это даже в голову не приходило, а я и не думала ей подсказывать такой вариант: это усложнило бы мою задачу. Сочинять поддельные письма, опираясь только на собственную фантазию, было намного проще, чем писать ответы на настоящие записки.

С Большим Туганом приходилось изобретать хитрости. Первые две записки ему подсунули уличные мальчишки, за галету. Но продолжать эту игру я не рискнула. При всей своей медлительности дураком Большой Туган всё же не был. Рано или поздно он бы сообразил, что записки в кармане появляются только после того, как его толкнёт на улице беспризорник. Тогда он мог бы схватить очередного такого мальчишку и колотить, пока тот не признается, кто именно передал ему записку.

Поэтому я придумала другой способ. За одну галету мой помощник проследил за Большим Туганом до самой его квартиры, а на следующий день, ещё за одну галету, отнёс записку прямо туда и засунул в щель между дверью и стеной. Родители весь день будут на работе, Большой Туган вернётся домой раньше, поэтому первым увидит записку.

Тексты я тоже старалась сделать правдоподобными. Наблюдала за Большим Туганом, и, если замечала что-то особенное, старалась запомнить это. А потом описывала, как «прекрасный незнакомец» шёл по улице и выронил тетрадку из сумки. Или стоял на крыльце школы с двумя другими мальчишками и громко спорил о чём-то, а потом толкнул одного из них. Или стоял на перекрёстке и жевал кусок хлеба.

Так прошёл весь февраль и начало марта.

Большой Туган со своими приятелями часто ходил на поле телесного здоровья, как раз мимо приюта – моя идея ему понравилась, это и правда позволяло незаметно рассматривать девчонок во дворе. Я ходила на дневные прогулки, только если работала в вечернюю смену. Но если уж оказывалась во дворе вместе со всеми, всегда наблюдала за Валитой.

Девчонки, конечно, замечали стайку школьников, которые как-то уж очень неспешно двигались вдоль забора. Все думали, что один из них – это и есть поклонник Валиты. Но она сама при виде парней страшно смущалась, краснела и пряталась за спины подруг. К тому же на улице всё это время было холодно, и Валита часто гуляла в платке, поэтому воображаемый поклонник, даже если бы он и существовал, всё равно не понял бы, у которой из девочек причёска «как золотое солнце». Так что шансов на встречу у них не было, и Валита сама начинала это понимать.

А Большой Туган ничего не знал о её прекрасных волосах, потому что у него в записках о внешности поклонницы ничего не говорилось. Как бы он мог догадаться, кто именно пишет ему письма? Разве что, если бы какая-то из девочек подходила к забору и выразительно смотрела на него, но так никто не делал. Несколько раз Большой Туган даже спрашивал меня, кто бы мог писать такие письма. Ведь для этого девочка должна была хотя бы иногда проходить мимо нашей школы как раз в то время, когда у нас начинаются или заканчиваются уроки. Я начала размышлять вслух:

– После уроков точно не получится. Утренняя смена на два часа позже заканчивается. А кто в другие смены работает, те в полдень в приюте, на утренней прогулке, их сюда не отпустят. Значит, только утром. Если идти из приюта на фабрику к восьми часам, можно мимо школы пройти.

– А вам разрешают такой крюк делать?

– Вообще-то нет. Но никто же не следит. Подумаешь, придёт в раздевалку на несколько минут позже, чем другие девочки. Могут и не заметить.

– А ты можешь узнать, кто позже приходит?

– Нет, не могу. Я же не работаю по утрам.