Эйнит

Они не нарочно уселись на два разных камня. Эна выбрала себе поменьше, потому что на нем почти не было зеленого мха, но теперь Дилан, кажется, радовался, что их разделяет зеленоватая от обилия кувшинок вода. Он нервно отстукивал носом кроссовка такт на остром камушке, торчащем из воды. Эна протянула Дилану телефон, но тот не взял и даже не повернул голову. Так они и сидели молча, глядя на воду, которая от их напряженного взгляда, кажется, даже пошла кругами. Или это были первые дождинки...

Тучи разродились дождем. Только Дилан не собирался уходить. Велосипеды валялись неподалеку прямо на влажной с ночи траве, подсохшей к осени пятнами охры. Рюкзак лежал там же, как и шлем, и сейчас Эна зло теребила стянутые узлом волосы, ловя носом мелкие острые капли. Стыд за резкие слова заставлял ее покорно мокнуть и не возмущаться медлительностью парня.

— Говорят, если долго глядеть на воду, в озере откроется дверь в царство фей. Ма боится, что Па свято уверовал в это, потому и ходит сюда, — неожиданно нарушил молчание Дилан. — Считает, что он ищет там мать. Но я знаю, что Па не сумасшедший. Он здесь плачет. Он не хочет, чтобы кто-то видел его слезы. Он безумно любил бабку. Безумно.

Эна почувствовала, что Дилан повернул голову и теперь глядит на нее. Она тоже взглянула ему в глаза.

— Он не мог бы сделать то, в чем ты его обвиняешь.

— Я ни в чем его не обвиняю, —дрожащим голосом произнесла Эна, чувствуя, как запылало лицо. — Я сказала тебе, что он зачем-то приходил к нам ночью и выманил меня из дома под предлогом игры на волынке. Я не сказала больше ни слова.

— А зачем говорить?! И так ясно, о чем ты подумала! Странно, что ты не заставила мать вызвать гарду! Твоя мать вчера душу из моей вытрясла, что у нас дома творится. Чего вы обе к моему отцу прицепились?!

Дилан слишком резко вскочил на ноги и чуть не поскользнулся на мокром камне, но Эна успела подхватить его — да, она выработала быстроту реакции за годы занятий карате. Дилан на минуту замер, чуть ли не коснувшись ее носа своим, но тут же вырвал руку и отпрыгнул от нее:

— Оставь меня! Вдруг я такой же, как мой отец!

Он в два прыжка оказался подле велосипедов, закинул за спину рюкзак, но не подал ей шлема.

— Дилан, — Эна вытерла с носа капли дождя. — Дилан, не надо...

— Что не надо? Ты не веришь мне. Ты целый день думала, что я тебе вру! Ты и сейчас продолжаешь думать, что я покрываю отца!

— Я не думаю так! — Эна быстрым шагом подошла к велосипеду, сунула в протянутую руку телефон и надела шлем. — Это было слишком реально. Я никогда не видела таких явственных снов. Ай...

Она защемила застежкой кожу и замерла.

— Стой! — Пальцы Дилана осторожно коснулись ее шеи, и Эна сумела ослабить замок. — Больно?

— Немного, — Эна подняла с земли велосипед, отвернулась от Дилана, но продолжала чувствовать ледяной щекой его взгляд. — Я не знаю, почему поверила в сон. Я ничего не имею против твоего отца. Просто не привыкла к такому общению, у нас отец всегда вел себя демократично. Только с Ирландией они не спросили меня. А твой, ну Эйдан очень доминирующий, и все его лепреконы с феями... У меня крыша съехала... Прошу, только не говори ему ничего. Мне стыдно.

— Конечно, не скажу. Я что тебе амадан? — и, заметив в глазах Эны непонимание, взглянул на свои кроссовки и сказал тихо. — Идиот. Хотя, наверное, я действительно такой, раз ты могла себе подобное вообразить...

— Дилан, пожалуйста... Это я амадан...

— Амэть тогда. Амадан мужского рода, — перебил ее Дилан и хмыкнул. — Дурацкий язык, верно?

— Почему же?

— У меня самые плохие оценки по нему. Счастье, что обязательный он только в младших классах.

— Научишь меня чему-то?

— Ну, пару слов ты уже знаешь...

— Надеюсь, я больше от тебя их не услышу.

— Ну это я тебе обещать не могу.

— Как будет «прости» на ирландском?

— Та брон-ором, — улыбнулся Дилан и Эна медленно повторила за ним, а потом пнула его кроссовок.

— У меня зеленая рубашка, — начала она, глядя на парня исподлобья. — У тебя оранжевая футболка. А наши кроссовки — это белый, как в ирландском флаге, для мира между нами.

Дилан улыбнулся и отдернул ногу.

— Кажется, наши кроссовки уже зеленые, а скоро станут еще и мокрыми.

— Мы все еще друзья? — Эна лукаво сощурилась, Дилан отвел глаза и покатил велосипед прочь, буркнув тихое:

— Если только ты того хочешь.

Дождь щадил их большую часть пути, но под конец полил, как из ведра, безжалостно попав за шиворот — Эна не сообразила снять шлем, чтобы натянуть капюшон.

— Ты тоже мокрый. Переоденься! — настояла Эна, когда они приблизились к дому Дилана.

Парень толкнул калитку и пропустил, Эну с велосипедом вперед.

— Ма! — позвал Дилан зычно, толкнув незапертую дверь.

Эна хотела остаться на пороге, но парень затащил ее в дом.

— Похоже, оба у вас. Черт...

Дилан тряхнул головой, обдав Эну брызгами.

— Будем пережидать, — решил он, глянув поверх плеча Эны на улицу. — Проходи.

Эна осторожно подвинулась в сторону, позволяя хозяину затворить дверь. Дилан принялся расшнуровывать кроссовки, она присела подле него.