Эйнштейн

Многие евреи хотели не жить среди чужих, а иметь свою страну. Потеряли Родину - да, можно сказать, что сами виноваты, не сопротивлялись, но, так или иначе, страны нет, прошло две тысячи лет, и живущие в конце XIX века уж точно в этом не виноваты. Идея своего государства обсуждалась уже в XVIII веке, а первые практические планы были изложены в книгах ЦвиГирша Калишера и Мозеса Гесса в 1860х; в 1882 году Леон Пинскер написал, что проблему антисемитизма можно решить только путем создания еврейского государства. А сейчас вернемся к детству Альберта и вспомним, что был он нелюдим и все сидел в уголочке с книжками да кубиками; неимущий студентмедик Макс Талмей, по еврейской традиции еженедельно обедавший в доме Эйнштейнов, вспоминал: «Ни разу не встречал я его в компании одноклассников». Вывод биографами делается один: такой уж характер (потом, заметим, нелюдимость пройдет). Но как можно забыть, как не связать две фразы: «ни разу не встречал я его в компании одноклассников» и «физические нападения и словесные оскорбления по дороге в школу были привычными»? Это ведь уравнение простейшее: с ним никто не хотел играть - вот он ни с кем и не играл. Эта детская нелюдимость, по нашему мнению, не столько внутренняя, сколько вынужденная, и она во многом сформировала его характер. А вдобавок у него была довольно холодная мать, не откликавшаяся на ласку; отец ласковый, но вечно занятой… Получается ребенок не то чтобы совсем уж отверженный, но с тенденцией к этому.

В младших классах маленький ашкенази не блистал. Майя пишет, что он считался умеренно способным: «Его математических талантов в то время еще не замечали; он не блистал даже по арифметике, то есть мог ошибиться в вычислениях и делал их не слишком быстро, хотя обладал логическими способностями и упорством». В «страшилках» пишут, что он был отстающим, - это не так. Занимался упорно и в 1885 и 1886 годах получал лучшие аттестаты в классе.

Майя в 1887м поступила в немецкую школу в Милане, а Альберт в 1888м сдал вступительные экзамены в мюнхенскую гимназию Луитпольда. Беседовавший с ним в 1930м филолог Уильям Германс записал: «Школа не годилась для меня, и я не годился для школы. Она была мне скучна. Преподаватели вели себя как фельдфебели. Я хотел знать то, что мне интересно, а они хотели, чтобы я подготовился к экзамену. Больше всего я ненавидел конкурсную систему и особенно спорт…» (Любопытно: он был физически вынослив, руки не крюки, умел мастерить, лазал по горам, но духа соревновательности не выносил и даже о шахматах говорил, что их красота отравлена соревнованием.) «Изза этого я не преуспевал ни в чем, и несколько раз мне предложили уйти. Я чувствовал, что моя жажда знаний непонятна учителям; оценки были их единственным критерием. В 12 лет я начал сомневаться в авторитетах и не верить учителям. Я учился в основном дома, с моим дядей, потом со студентом, который дал мне книги по физике и астрономии…»

Он был отличником по математике, получал высокие баллы по немецкому и латыни, средние - по греческому; вспоминал педагога, который интересно рассказывал об Античности, но в целом считал гимназию пустым местом. «Еврейский характер»? Но вот Беленький о Менделееве: «Быстрый, нервный, с ходу схватывавший все, что его занимало, он ни за какие коврижки не желал делать того, чем не интересовался. А не интересовался Митя чистописанием, Законом Божьим, живыми и мертвыми иностранными языками и рисованием. Во многом это было связано с преподавателями названных предметов, вызывавшими у будущего ученого не только внутреннее, но зачастую и вполне явное сопротивление…» Дарвин - сестре: «Учиться ужасно скучно. Преподаватели - тупые…» Так что еврей, русский и британец одинаково ненавидели школу, предпочитая самообразование.