Эйнштейн

За отпуск он обдумал, как обустроить Европу, и, вернувшись в Берлин, изложил свои мысли в письме Цангеру от 21 августа: «Пока война продолжается, должна быть создана международная пацифистская организация из государств Антанты и некоторых нейтральных. Принципы следующие: 1) арбитражный суд, чтобы решить споры между этими государствами; 2) общее учреждение, решающее, до какой степени эти государства должны и могут применять всеобщую воинскую повинность… Если Антанта инициирует такой союз, который охватит США, Англию, Францию и Россию, то можно будет без беспокойства заключать договоры с Германией…» (Вудро Вильсон, президент США, уже придумал нечто подобное.) Ромену Роллану, 22 августа: «Я уже не такой пессимист, я даже нахожу, что имперская ментальность в Германии пошла на спад…»

12 сентября он переехал на Хаберландштрассе, 5, сняв квартиру на одной площадке с Эльзой. Район тихий, зеленый, относительно новый, с широкими улицами, престижный, квартиры удобные. А настроение ужасное: угнетала необходимость сидеть на строгой диете, спорить с женой, завоевывать и вновь терять старшего сына, платить огромные деньги за лечение младшего - теперь, когда он не видел Эдуарда, ему вновь казалось, что тот никогда не поправится и в санатории ему делают только хуже. 6 декабря он писал Цангеру обо всем на свете: «С лета я поправился на четыре фунта, и все это благодаря заботе Эльзы. Она сама мне все готовит… Действительно новые идеи появляются только в молодости. Позже человек становится более опытным, знаменитым и глупеет… Как могло случиться, что эпоха, столь любящая культуру, могла оказаться так чудовищно безнравственной?… Весь наш хваленый технический прогресс - да и вся наша цивилизация - подобны топору в руках психически больного преступника». Лоренцу, 18 декабря: «Меня постоянно угнетают безмерно трагические события, обременяющие нашу жизнь. Раньше я спасался, погружаясь в физику, но теперь уже и это не помогает». 25 декабря возобновились острые боли и он слег; выяснилось, что к воспалению желчного пузыря добавилась язва желудка. Эльза кормила его с ложечки, Илзе стала секретарем: переписывала бумаги, отсылала письма.

Еще 19 июля 1917 года германский рейхстаг принял резолюцию о необходимости мира по обоюдному соглашению и без аннексий. Антанта не согласилась, требуя признания независимости оккупированной Бельгии. В Германии - голод, разруха, инфляция; Антанта наконец получила помощь от США, и все стремительно катилось к разгрому. Его отсрочило, заключив 15 декабря сепаратный мир, новое правительство России - советское. В принятой съездом Советов 27 октября «Декларации прав народов России», в частности, говорилось: «В стране победившего пролетариата антисемитизм останется в памяти как печальное наследие проклятого прошлого». Советская власть сняла с евреев все ограничения и установила свободу выбора места жительства; вскоре было принято постановление, разрешавшее образовать «Еврейский общественный комитет помощи пострадавшим от войн, погромов и стихийных массовых действий», а комитет, в свою очередь, основал Еврейское телеграфное агентство. Теперь вспомните погромы, Бейлиса, и вы раз и навсегда поймете отношение Эйнштейна к советской власти.

Хорошее для евреев происходило и в другом месте. Британцы вошли в Палестину с юга и, разбив турок, оккупировали территорию Палестины. (В составе британской армии воевал «Еврейский легион», весьма отличившийся: евреи блистали во всех армиях, куда их брали.) 2 ноября 1917 года Бальфур, ныне министр иностранных дел Великобритании, направил письмо Уолтеру Ротшильду, представителю британской еврейской общины, для передачи Сионистской федерации Великобритании: там говорилось, что Англия «смотрит положительно на основание в Палестине национального дома для еврейского народа». Этот документ получил название «Декларация Бальфура».

В 1918м, после ликвидации Восточного фронта, Германия вновь вознамерилась разбить англичан и французов, патриотизм, несколько увядший, полез вверх. Эренхафт и Варбург опять выдвигали Эйнштейна на Нобелевку (за квантовую теорию и ОТО); Вин и Лауэ предложили разделить премию за ОТО между Эйнштейном и Лоренцем. Ни до чего не договорились и присуждение отложили. Марка валится, есть нечего; в ответ на просьбы жены прислать побольше денег Эйнштейн ответил, что отдал ей почти весь заработок за прошлый год (12 тысяч). Подросший Ганс тоже просил денег на свои нужды и вновь поссорился с отцом: тот утверждал, что с Эдуардом «чересчур носятся», брат заступался за брата: «Ты не понимаешь положения нашей семьи. Мы бы не справились без дяди Генриха Цангера. Он для нас больше отец, чем ты».