В большинстве случаев Бьюзен проводил с каждым классом, куда его направляли, совсем немного времени, буквально пару дней, чего даже самому благонамеренному учителю недостаточно для того, чтобы изменить ситуацию. Желая как-нибудь помочь своим трудным ученикам и, возможно, излить на них немного от своей огромной уверенности в себе, Бьюзен обратился к старым техникам запоминания, выученным еще в колледже. «Я заходил в класс и спрашивал студентов, глупые ли они или нет, ведь все считали их глупыми, и, к сожалению, большинство из них сами в это верили, — говорит Бьюзен. — Им внушили идею об их несостоятельности. Я говорил “Окей, давайте проверим” и давал им тест на запоминание, который они не могли выполнить. Я вздыхал: “Кажется, вы были правы”. А после учил их техникам запоминания и снова тестировал, и они набирали 20 из 20. Тогда я обычно удивлялся: “Вы сказали мне, что вы глупые, вы доказали мне это, и вот теперь показываете отличный результат”. И я задавал им вопрос: “Так что же происходит?” Для некоторых студентов, никогда не получавших хороших оценок, это было как откровение».
Получив возможность не только практиковать искусство запоминания, но и преподавать его, Бьюзен начал совершенствовать свои старые навыки в новом направлении, особенно в ведении записей.
В течение нескольких лет он разработал то, что, по его мнению, было новаторской системой ведения записей и превосходило античную мудрость «Риторики для Геренния».
«Я старался добраться до сути того, что представляет собой ведение записей, — говорит он, — Это привело меня к кодам и символам, образам и стрелкам, подчеркиваниям и цветам».
Бьюзен назвал свою новую систему «интеллект-карта», термин, который он позже запатентовал. Человек создает мысленную карту, рисуя линии от главных идей к второстепенным, далее разветвляясь к третьестепенным и т. д. Идеи формулируются несколькими словами и по возможности иллюстрируются образами. Получается нечто похожее на радиальную схему, выполненную в нескольких цветах, на паутину ассоциаций, напоминающую усеянный колючками куст или разветвленные отростки нейронов. И поскольку эта схема наполнена цветными образами, расположенными по порядку на одной странице, она функционирует как дворец памяти, перенесенный на бумагу.
«Наши представления о работе памяти — примитивны и ошибочны: мы думаем, что ее движущая сила — в первую очередь механическое запоминание. Другими словами, вы утрамбовываете память до тех пор, пока не набьете голову фактами. Чего обычно недопонимают, так это того, что память — прежде всего процесс воображения. Фактически обучение, память и творчество — схожие фундаментальные процессы, отличающиеся только различной направленностью, — говорит Бьюзен. — Искусство и наука памяти — это развитие способности быстро создавать образы, позволяющие связывать разрозненные идеи. Творчество — способность связывать разрозненные идеи, создавать нечто новое и запускать в будущее, чтобы в итоге получилось стихотворение, здание, танец или роман. Творчество в некотором роде — это будущая память». Если суть творчества в связывании разрозненных идей и фактов, то чем больше у вас есть средств для выстраивания ассоциаций и чем большим количеством фактов и идей вы располагаете, тем проще вам будет создавать новые идеи. Как любил указывать Бьюзен, Мнемозина, богиня памяти, была матерью Муз.
Мысль о том, что память и творчество есть две стороны одной медали, кажется парадоксальной. Запоминание и креативность видятся противоположными, но не дополняющими друг друга процессами. Но идея о том, что в действительности они одно целое, на самом деле достаточно стара, и было время, кох’да она не вызвала сомнений.
Латинский корень