Эйнштейн гуляет по Луне. Наука и искусство запоминания

Эд рассказал, какую тактику применял, чтобы запомнить имя на соревнованиях, где требовалось запомнить имена и фамилии людей, изображенных на 99 портретных фотографиях. Эту технику, пообещал он, я смогу применять, чтобы сохранять в памяти имена людей, которых встречу на собраниях и вечеринках.

«Все на самом деле очень просто, – сказал Эд. – Главное – ассоциировать звучание имени человека с чем-то, что ты легко можешь себе представить. Смысл в том, чтобы создать в уме такой яркий образ, который соединит твою визуальную память о лице человека с визуальным воспоминанием, связанным со звучанием его имени. Если тебе понадобится вспомнить это имя чуть позже, выдуманный тобой образ сам всплывет в памяти… Так, ты сказал, тебя зовут Джош Фоер, да? – Эд выгнул бровь и мелодраматично потер подбородок. – Ага, я представил, как ты подшучиваешь[15] надо мной в нашу первую встречу, а я в ответ разделяюсь на четыре[16] части. Шутка – Джош, четверка – Фоер. Понимаешь? Все сразу становится куда интереснее и запоминается намного лучше». Этот метод, как я понял, был искусственной синестезией.

Чтобы понять, почему этот мнемонический трюк работает, вам стоит ознакомиться с одной странной разновидностью забывчивости, названной психологами «парадоксом Бейкера/пекаря[17]»{15}. Выглядит это так: исследователь показывает один и тот же портрет мужчины двум людям и одному испытуемому говорит, что на снимке пекарь, а другому – человек по фамилии Бейкер. Через несколько дней экспериментатор показывает тем же двум людям ту же фотографию и спрашивает о связанном с ней слове. Тот, кому говорили, что изображен пекарь, вспоминает это намного чаще, чем тот, кому называли фамилию. Почему же так? Одно и то же слово. Но одно забывается, а другое – нет.

Когда вы слышите, что мужчина на портрете – пекарь, этот факт внедряется в существующую у вас в голове целую сеть идей о том, что значит быть пекарем: этот человек печет хлеб, носит большой белый колпак и вкусно пахнет, когда возвращается домой с работы. Фамилия же Бейкер вспоминается лишь потому, что вы помните лицо человека. Эта связь непрочна и быстро разрушится, а имя отправится в мир утерянных воспоминаний. (Когда слово крутится на кончике языка, это, скорее всего, обусловлено тем, что мы имеем доступ не ко всей нейронной сети, «содержащей» идею, а лишь к ее части.) Но когда речь заходит о профессии, множественные нити вытянут это воспоминание, вернув его к жизни. Даже если вы не помните поначалу, что мужчина был пекарем, все равно вокруг него будет виться хлебный дух, или вам покажется, что его лицо как-то связано с белым колпаком, или вы вдруг вспомните о булочной по соседству. Очень многие узлы в этом переплетении ассоциаций могут привести к воспоминанию о профессии мужчины. Секрет успешного выступления на соревнованиях по запоминанию в дисциплине «имена и фамилии» – и запоминания имен и фамилий в реальной жизни – обращать Бейкеров в пекарей или Фоеров в четверки. Или Рейганов в лучевые пистолеты[18]. Просто, но эффективно.

Я попытался воспользоваться этой техникой, чтобы запомнить имя оператора, следовавшего с камерой за Эдом и Лукасом всю эту неделю. Он представился Джонни Лаундесом.

– Мы зовем его Паундс[19] -Лаундес, – встрял Эд. – В школе он был верзилой.

В детстве у моего старшего брата было прозвище Джонни, поэтому я закрыл глаза и представил их вместе, рука к руке, пожирающими фунтовый кекс[20].

– Знаешь, мы тебя можем и другим приемам научить, – сказал Эд и, полный воодушевления, посмотрел на Лукаса. – Я вот тут думаю, сможем ли мы добиться того, чтобы он победил на чемпионате Америки?

– Сдается мне, что вы невысоко цените американцев, – сказал я.

– Как раз наоборот. Просто у них не было правильного тренера, – ответил Эд, снова оборачиваясь ко мне. – Полагаю, ты сможешь выиграть чемпионат следующего года, если будешь тренироваться по часу в день. – Он взглянул на Лукаса. – Так?

Лукас кивнул.

– И Тони Бьюзен так думает, – сообщил я.

– О да, многоуважаемый Тони Бьюзен, – фыркнул Эд. – Он и тебе пытался впарить идею, что мозг – это мышца?

– М-м… да.

– Любой, кому известны свойства мозга и мышц, знает, что это сравнение попросту смехотворно, – эта фраза стала первым намеком на сложные и запутанные взаимоотношения Эда и Бьюзена. – На самом деле тебе очень нужен я в роли тренера, наставника, менеджера… и духовного проводника.

– А ты что с этого получишь? – спросил я.

– Удовольствие, – с улыбкой ответил Эд. – А еще, раз уж ты журналист, я бы не отказался, чтобы, когда ты будешь описывать свой опыт изучения мнемотехник, умудрился дать понять, что я тот самый человек, которому любой может доверить тренировать свою дочь в Хэмптонсе[21], скажем, за целую кучу денег в час.