Эйнштейн

Будет проповедовать одновременно историческую необходимость еврейского национализма, основанного на вековой привязанности к земле, колыбели еврейского народа, сосредоточенного на приверженности моральным и культурным ценностям. Но в его представлении, ощущение национальной принадлежности, возрождение еврейской нации должно происходить в полнейшем согласии с арабским миром. Он будет предостерегать против нетерпимости, которую несет в себе национализм, даже взращенный на тысячелетних страданиях. Его борьба отмечена невероятной проницательностью. Именно он в одном из выступлений перед немецкой еврейской общиной упомянет, возможно, в первый раз, причем в сионистском контексте, о «палестинской проблеме». Он говорил о братском арабском народе, о необходимости сосуществования. Призывал соблюдать интересы арабского населения в той же мере, что и еврейского. Отвергал арбитраж Британии, которой не доверял.

Он мечтал о великом Ближнем Востоке, богатом в интеллектуальном и экономическом плане наравне с Европой. Говорил о сионизме, далеком от колониальных устремлений, отвергал саму идею о том, что Палестина будет всего лишь прибежищем изгоев. Крайне пессимистично глядя на будущее евреев из Европы, он оптимистично, хотя и без розовых очков, смотрел на арабско-еврейский вопрос. В речи о достижениях еврейского национального очага в Палестине он объяснял:

«Установление удовлетворительного сотрудничества между евреями и арабами — проблема не Англии, а наша собственная. Мы, евреи и арабы, должны сами осознать главные направления эффективной политики сосуществования, отвечающей интересам обоих народов… Встреченные трудности помогли нам яснее взглянуть на палестинскую проблему, очистили от грязи националистическую идеологию».

В «Письме к арабу», направленном в газету «Фаластина», он пишет:

«Мы должны благородно, публично и достойно решить проблему сосуществования с братским арабским народом. Наши народы могут преодолеть текущие трудности. Наше нынешнее положение нелегко, потому что евреев и арабов натравливает друг на друга государство-мандаторий».

Он упоминает о «частном совете», в который вошло бы одинаковое количество членов от каждого лагеря, евреев и арабов — врачей, юристов, священнослужителей, рабочих представителей — и который улаживал бы проблемы сосуществования. Этот проект относится к 1930 году. Нобелевский лауреат по физике вполне заслужил и Нобелевскую премию мира…

Однако и в этом выразилась вся противоречивость нашего героя, Эйнштейн больше не вернется на эту землю. Даже откажется стать президентом новообразованного государства Израиль, когда Бен-Гурион много лет спустя предложит ему этот пост. Эйнштейн чувствовал себя слишком старым для этой борьбы. Он не принадлежал к этой истории в процессе становления, со своими радостями и драмами. Здесь еврейский народ создавал себя как нация, рождающаяся в муках, но со своей гордостью. Эйнштейн принадлежал к другой ветви этого народа, которая обломилась утром 24 июня 1922 года в Берлине от пуль, выпущенных в Вальтера Ратенау. Из этой ветви вскоре сложат костер.

ПЕРВЫЕ НЕВЗГОДЫ

Иерусалим — Берлин: возвращение стало символическим путешествием. Эйнштейн вернулся в страну, движущуюся к запрограммированному истреблению его народа. Выбрал путь, обратный тому, о котором десять лет спустя будут тщетно мечтать евреи, затравленные с пришествием фюрера.

Эйнштейн вернулся в Берлин, в Прусскую академию. Его утомили путешествия, почести, кортежи. Он хочет найти постоянную крышу над головой, снова взяться за работу.

Он возобновил свои исследования. Его амбиции удесятерились. Нобелевский лауреат стремится объединить свои открытия под одним объяснением, написать одну работу, чтобы понять мир от бесконечно малого до бесконечно большого. Эйнштейн хочет написать великую книгу мира. Пробелы в математике препятствуют для возведения его теорий в ранг обобщения? Он окружил себя свитой помощников, которые «сильны в математике» и делают для него расчеты. Никто не задерживается рядом с ученым надолго. Эйнштейн умеет вызвать восхищение. Но его требовательность, его индивидуализм отбивают у сотрудников всякое желание и способность с ним работать. Осыпанный почестями, он по-прежнему одинок. Его ждет суровая, решающая схватка. На поле боя, на котором он не ожидает нападения: поле элементарных частиц.