Её (мой) ребенок

— Я ж честный мент. У меня карта зарплатная и та у жены.

И это правда. Отдал им с собой. Им там нужнее. Мало ли чего…

— Динозавр, да? Пора вымирать, динозавр.

Поднимаю вверх портмоне. Перехватывает, дергая его назад.

— Теперь оружие.

— Тоже — в бардачке.

Стараюсь выдержать ровную равнодушную интонацию.

— Тогда, очень медленно… наклонился… и так, чтобы я видел…

Не дослушивая, втыкаю дуло в сиденье у себя под рукой. Два раза спускаю курок, стреляя назад. И падая спиной на передние сиденья, стреляю еще раз вслепую в его сторону. Но звучит четыре выстрела, а не три.

Бедная моя машина! В решето…

Ручник бьёт меня в спину и почему-то в бок. Так сильно, что всё немеет.

Вижу периферийным зрением, как обмякает Липатов. Удовлетворённо закрываю глаза.

Ну вот… Мои выстрели — самооборона в чистом виде.

Теперь мои могут вернуться. И я получу свой ценный сюрприз!

Онемевший бок начинает больно пульсировать, наливаясь тяжестью. Глаза не хотят открываться. От слабости из руки вываливается пистолет. И все липко под одеждой. Горячо и мокро, там на боку…

В ушах шумит.

А может это и не ручник… Выстрела же было четыре…

Мозги едва работают.

Хреново. Медведев, ты где, братишка? Спасай… Ты же совсем рядом.

Отключает, я пытаюсь нащупать в кармане вибрирующий телефон. Но онемевшие пальцы не слушаются. Мне нужно обязательно… что-то нужно… очень важное… что?

С усилием открываю на мгновение глаза, замечая мельтешащее лицо Медведя. Успокаиваюсь.

— Скорую! — рявкает он громко.

Всё…

Шлепки по щекам.

Открыв дверь со стороны пассажирского. Медведев лупит меня своими увесистыми лапами по лицу.

— Лёва… Лёва… не отключаться! Открывай глаза. Ждём скорую.

— Ты мне челюсть выбьешь… — мямлю я.

— Вот, молодец! Говори, давай!

— Яне… не сообщай… понял?

— Почему?

— Нельзя…

Нельзя волноваться ей.

— Почему? Говори!

Не помню… Но я так чувствую. Отрубает. Периодически выплываю из небытия.

Больно…

Через коматоз чувствую, как меня постоянно куда-то дёргают.

— Раз-два… взяли! — рывок вверх.

Опять отключает.

Голоса…

Скрип колёс…

Вонь какая-то… спиртом?

Давят на лицо. Я снова отключаюсь.

"Солнце светит в глаза, прорываясь между штор. Мы являемся голыми на кровати, выставляя на свет свои кисти и блестящими золотыми колечками. Любуемся…

— Кошка… люблю… — закрываю глаза, плавая в переизбытке чувств.

Горячие губы прижимаются к моей груди, там где стучит. Пальчик рисует, отводя сердечком поцелуй.

— Роди мне котёночка…

— Сына или дочку?

— Ааа… это нечестно. Давай двоих?

— Давай! — мурлычет она, сжимая ритмично меня коготками. — А кого первого?

— Сама решай… Ты сверху, значит, девчонка, я — пацан.

— Ты такой дурак, Айдаров! — хихикает Кошка.

— Так кто сверху, Кошкина?..

— Кто сильнее, то и сверху! — провокационно ухмыляется.

Усаживается сверху и сжимает меня бедрами. Рывком подминаю под себя. Выкручивается, с хихиканием отползая на коленках по дивану Ловлю за щиколотку. Отбивается… Укус в шею и укладывает меня на лопатки. Я поддаюсь… Пусть будет дочка!.."

Звенящий грохот стали по стали как будто переключает канал. Света так много…

— Всё! Зашивай его.

— Просыпается.

— Рано.

Мой канал снова переключают.

" На видео связи Лена и на заднем плане Алёнка.

— Лен, второй час ночи у вас, ты чего?.. — шепчу я. — Вы чего не спите?

— Проснулась, плачет… Кошмар приснился. Что тебя гиены покусали. Требует позвонить!

— А Марьяна где? — дёргается у меня внутри.

— На балконе… пишет что-то… — шёпотом.

— Мм, — успокаиваюсь я. — Ну дай мне ее.

Дочка шмыгает носом, вытирая опухшие глаза.

— Эй… царевна моя, ну ты чего расклеилась?

— Со-о-он… — судорожно вздыхает.

— Это просто сон. Переверни подушку. Неудачная попалась сторона!

— А Гаврюша?

— С ним все в порядке. Спит. Но очень по тебе скучает. Постоянно смотрит в окно.

— Покажи!

Перевожу телефон на спящего в ногах Гавра.

— Живой? — подозрительно.

— Живой-живой…

— Толкни! Пусть пошевелится! Сичасжи!

Тихо смеюсь.

— Позови его сама, давай.

Подношу телефон к уху Гавра.

— Гаврюша! — требовательно.

Подскакивает, крутит сонной мордой. Алёнка шмыгая носом хихикает.

— Ну вот, видишь, мы оба в порядке.

— А скоро вы всех гиен уже переловите?

— Скоро, малыш, — вздыхаю я. — Ложись спать. Поздно уже.

Отправляет мне воздушный поцелуй. Ловлю, принимаю к щеке, как она требует. Отправляю ответный. Сжимает ладошку в кулачок и тоже прижимает к лицу.

— Поймай их скорее… — зевает.

— А где Лена?..

— Спит… — шёпотом.

Переводит камеру на уснувшую рядом сестру.

— Разбудить?

— Нет! Утром мамочку за меня поцелуй.

— Ладно… — падает на подушку. — Расскажи мне сказку.

— Сказку?

— Про льва…

Ёмое…

Сонно протираю глаза. Ищу что-нибудь подходящее в гугле. И, засыпая, читаю что-то про Бонифация…"

Каналы всё переключаются и переключаются. Мне снится что-то еще… Яркие моменты проходят как в кинозале на экране.

Снится больница. Как Кошка лежит в отключке. Такая бледная… и мне так страшно!

И я, шевеля губами, говорю ей, что ненавижу её… на самом деле — люблю безумно!

— Айдаров… как же я ненавижу тебя… — мерещится мне ее голос. — Ненавижу за твою самонадеянность!