Её прикосновение

— Я буду защищать ее и оберегать до последнего вздоха, — говорит Илай, прижимая меня к себе.

— Хорошо. Давайте присядем. Это был долгий день.

— Тебе что-нибудь принести? — спрашиваю я отца. Он оглядывает комнату, прежде чем покачать головой.

Мы с Илаем садимся на диван, а папа — в кресло.

— Вы не возражаете, майор? — Илай прерывает молчание.

— Я уже давно знал, что это произойдет.

— Знал? — выпаливаю я.

— С того самого момента, как впервые увидел вас вместе. Ты выглядела потрясенной, — говорит папа, глядя на меня. — А ты выглядел так, словно впервые увидел небеса.

Я бросаю взгляд на Илая, он выглядит шокированным.

— Но меня это не беспокоило. Сначала я внимательно наблюдал и знал, что Илай не собирается ничего предпринимать. Честно говоря, я не был уверен в его плане, но должен сказать, что он чертовски разозлил меня, когда ушел.

Илай слегка опускает голову, и я вижу сожаление на его лице. Я хватаю его за руку.

— Пап…

— Дай мне закончить, Жучок.

— Я знал, почему он сбежал. Я уважал его как отец и был счастлив, что он не хочет пересекать с тобой черту. Но видеть, как моя маленькая девочка расстраивается из-за этого, ну, как я уже сказал, меня это бесило. Так сильно, что я звонил и рассказывал о том, что ты ходишь на свидания, чтобы убедиться, что он тоже чувствует эту боль.

— Конечно, я, черт возьми, чувствовал. Будто меня разорвали надвое, — огрызается Илай. Он собирается встать, но я с силой тяну его за руку, чтобы оттащить обратно на диван. Я знаю, что он поддается только потому, что я молча попросила его об этом. Я немного двигаюсь так, что наполовину сижу на нем. Мой отец сидит напротив нас с улыбкой на лице.

— Рад это слышать. Теперь я понимаю. Поверь мне. Я более чем понимаю. — Он говорит это так, словно сам прошел через что-то подобное.

— Пап, я уеду с Илаем. Ты ведь знаешь это, верно? Я не хочу больше быть вдали от него.

— Я сделал Илая твоим опекуном, потому что знал, что однажды ты будешь принадлежать ему. Я также знал, что он сделает для тебя все, что угодно, даже разорвет себя пополам, если сочтет, что так для тебя будет лучше. У вас есть мое благословение. Я не буду тем, кто разлучит вас или из-за кого на твоем лице будет выражение грусти. — В глазах появляются слезы. — Тем не менее, в ближайшем будущем должны быть кольцо и свадьба.

— Ближе, чем Вы думаете, майор.

Я поворачиваюсь и смотрю на Илая. Он наклоняется и нежно целует меня в щеку. Я прикусываю губу от волнения. Это не могло быть более совершенным. Но есть еще одна вещь, которую я хочу знать.

— Больше никаких секретов, — говорю я, поворачиваясь к отцу, и он замирает.

— Я никогда не хотел держать это в секрете. Она не позволила мне никому рассказать, — говорит папа.

— Кто не позволил тебе сказать, что меня удочерили? — в замешательстве спрашиваю я.

У отца отвисает челюсть, и он выглядит потрясенным. Он открывает рот, а потом начинает злиться.

— Ты — моя дочь, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

Его слова звучат окончательно, и я смотрю ему в глаза, глядя на него тем же взглядом, что и он на меня. Черт, он научил меня этому взгляду.

Он проводит рукой по волосам и делает глубокий вдох, словно принимая решение.

— Когда я узнал, что мой брат и его жена ждут ребенка и ожидают его появления со дня на день, я бросил все и отправился к ним. — Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Мы с Итаном никогда не были похожи. Мы выросли в одном доме, но вы никогда бы и не подумали этого. Да, у нас были дрянные родители, и мы сами о себе заботились. Ну, я заботился о нем больше, чем он обо мне. Что было наоборот, учитывая, что я младший. Но он был моим братом, и я ничего не мог с собой поделать.

Я вижу вспышку боли на лице отца, когда он рассказывает.

— Дело в том, что ты можешь помогать кому-то очень долго. Помощь Итану была ежедневной битвой. Это было похоже на борьбу с наводнением. Вода лилась не переставая. Я знал, что был единственным, кто мог привести меня к чему-то в жизни, а Итан думал, что жизнь должна преподносить ему все. Я устал бороться за него. Поэтому, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я записался на службу и уехал.

Даже когда он рассказывает мне историю о моем биологическом отце, я ничего не чувствую. Мне жаль только папу.

— Я поддерживал связь то тут, то там. Знал, что он замешан в наркобизнесе и перебивается случайными заработками. Я даже посылал ему деньги каждый месяц, хотя, наверное, не должен был. Скорее всего, это потакало ему, но он был моим братом. — Папа откидывается в кресле и снова смотрит на меня. — Когда я приехал в больницу, его жена уже рожала. Ты не торопилась появляться на свет. Готовилась явиться миру.

— Зажигать, — шепчет мне на ухо Илай. По моей щеке скатывается слеза, и Илай целует меня прямо под ухом.

— Один взгляд на тебя, и я понял, что не выйду без тебя из больницы. Я понял это в ту же секунду. У меня никогда не было семьи, но я знал, что мы с тобой… — он указывает на меня, а потом на себя, — …мы с тобой собирались создать одну. Ты была моей маленькой девочкой.

Я улыбаюсь, по моему лицу текут слезы.

— Как ты это сделал?