Её Величество Акушерка

- Оль, он обязательно придет в себя. Иначе и быть не может. Да, кстати, мы тут собираемся сходить в мир Эльмарона. Феллс почти готова к путешествиям. Мы считаем, что Грелиос вполне может найти себе пристанище в Виррании. А это опасно для демонов, да и не только для них, - Яков смотрел на девушку, которая методично раскладывала на покрытом белоснежной салфеткой столе кристаллы, артефакты и фиалы с какими-то зельями. Он заметил, что с каждым его словом Ольга замыкается все больше и больше. – Он настолько тебе дорог, девочка?

Ведьмак ждал ответа, глядя на прямую спину девушки. Ольга рвано выдохнула и медленно повернулась к нему.

- Я не знаю. Я жду, когда он придет в себя. Хочу сказать ему спасибо за все. Хочу просто поговорить с ним. И я не знаю, как жить дальше, если не смогу вытащить его из того, куда он попал по моей вине, - голос дрогнул, сорвался на хрип. Яков обнял ее и прижал к себе.

- Ш-ш-ш-ш, успокаивайся. Ты нужна ему сильной. И знаешь, я рад, что ты сейчас с ним, а не там, в компании богов. Они хорошие ребята, но слишком уж увлечены собой и своими переживаниями, - горячая рука ведьмака стирала бегущие слезинки с ее щек. – Давай, приходи в себя и делай, что должна. Я всегда на твоей стороне и всегда поддержу. А насчет твоей вины… Об этом я очень хотел поговорить с тобой. Тут мне на хвосте одна птичка принесла, что кое-кто слишком впечатлительный чувствует себя виноватым в случившемся. Так вот, Олюшка… Я старый и много натворивший за свою жизнь ведьмак. И никогда ведьмаки не были добренькими, белыми и пушистыми. Мои руки по локоть в крови. Поэтому уж поверь старику, винить только себя в том, что случилось, ты не имеешь права. У мальчика судьба была такой. Так сложились обстоятельства. Каждый вложил понемногу в события, чтобы произошло то, что произошло. И ты, и я, и братцы-кролики божественные, и Феллс кстати тоже, да и он сам немало сотворил для того, чтобы лежать сейчас без сил и без сознания. Не оскорбляй магию, не бери все на себя. Иначе магия тебя может наказать.

Он отошел к окну и посмотрел на яркий, залитый солнцем луг, где волнами пригибалась под ветром трава и стайками порхали бабочки.

- Я плачу за свою ошибку до сих пор, Олюшка. Но видимо магия начала прощать меня. Отняв одно, она сделала все так, чтобы дать мне другое. И если бы только знала, как я обрадовался, почувствовав магию в тебе. Близкую мне магию. Пусть не я твой кровный отец, но видимо тогда, когда ты пыталась спасти мою родную дочь, когда ты помогала пережить мне ее потерю, так вот, похоже именно тогда моя сила приняла тебя и пробудила зачатки силы от твоих далеких предков. Да зачатки, малые крохи силы, иначе бы я почувствовал ее в тебе еще тогда. Но именно из-за этого сродства я чувствую тебя родной, близкой. Ты не заменила мне моих погибших детей, но ты стала мне почти приемной дочерью. И, если ты позволишь, то я хотел бы открыто для всех назвать тебя ею. Я не претендую на место твоих родителей, они всегда будут твоими мамой и папой. Просто позволь и мне стать тебе магическим отцом. Пожалуйста, девочка… Мы нужны друг другу. Ты нужна мне даже больше, чем я тебе.

Ведьмак обернулся, и девушка заметила, что несмотря на то, что после поездки в Будапешт внешне Яков стал моложе, но во взгляде у него сейчас была такая многовековая тоска и огромная выстраданная мудрость, что никаких слов возражения или сомнения с ее губ не сорвалось. Сил хватило только для того, чтобы броситься ему на шею и беззвучно заплакать. Она лила слезы, вымачивая плотный твидовый пиджак, согреваясь в душевном тепле того, кто принимал ее безо всяких условий, оберегал и заботился о ней, не требуя ничего взамен.

Яков улыбнулся ей.

- Ты сегодня такая рёвушка. Видимо совсем твоя душа устала. Обещай, что больше не будешь плакать, - слегка сжал ее плечи он.

- Обещаю, - прошептала она, спеша привести себя в порядок.

- Тогда я пойду? Ты же все равно хочешь с этим красавцем посекретничать – ведьмак склонил голову набок и с прищуром посмотрел на нее.

- Иди, - не смогла сдержать смешок девушка, получив легкий поцелуй в щечку.

Наконец-то Ольга осталась наедине с Антареем. Теперь, без лишних глаз, она могла умыть его, причесать, влить необходимое лекарство, проверить его состояние. И она говорила с ним. Постоянно и обо всем, в большей степени отвлекая себя и смутно надеясь на то, что он услышит. О своем детстве, своей жизни на Земле, своей работе там, все то, что знал о ней Эльмарон и то, чего не знал Антарей.