Её звали Лёля

В тот день, 1 мая 1939 года, Валя была абсолютно счастлива. Год назад окончила школу-десятилетку, поступила в местный педагогический институт, собираясь в будущем стать учителем начальных классов. Ей всегда нравилось возиться с малышами, потому она даже в пионерском лагере работала летом вожатой. Очень хотела в этом году снова поехать туда, чтобы, – кто знает? – возглавить пионерскую дружину. Но больше её тянуло в те красивые места, потому как там была чудесная природа – лагерь находился меньше чем в 40 километрах от Астрахани, на берегу не такой широкой, но тоже довольно крупной реки – Кизань. Купание и рыбалка там притягивали к себе многих астраханцев. Валя не была исключением, но лишь в пионерлагере смогла в полной мере испытать все прелести жизни среди природы. Для неё, городской жительницы, там многое было в новинку и радовало.

Теперь она стояла в окружении подружек-однокурсниц, весело болтая о том, что будут делать после демонстрации. Вариантов было два: прогуляться по набережной Волги или отправиться к кому-нибудь на дачу, чтобы там, на лоне расцветающей природы, устроить пикник. Многие так делали, и потому город в этот день окутывали ароматные дымы. Особенно густо они тянулись по кварталам, прилегающим к Большим Исадам и Татар-Базару – здесь в окрестностях издавна селились торговые люди. В основном, выходцы с Кавказа и Средней Азии, для которых жареное мясо – неотъемлемая часть рациона.

Капитан НКВД Константин Гранин в этот день об отдыхе мог только мечтать, поскольку стоял в оцеплении. Вообще-то он работал в управлении внутренних дел, был опытным, несмотря на молодость (ему исполнилось недавно 26 лет) оперативником, и потому, казалось бы, при чем тут он и оцепление? Можно подумать, у людей его квалификации других забот нет.

Но ничего не поделаешь. На утреннем разводе был получен приказ, впрочем традиционный для 1 мая, – задействовать весь личный состав на охране общественного порядка. Хотя все и так знали: граждане сознательные, а если кто и станет буянить, так лишь перебравшие в честь праздника. Таким обычно хватало нескольких резких слов, чтобы в чувство привести. Лишь самые взбалмошные отправлялись в милицию – проспаться и получить штраф. Сутки в камере предварительного заключения для многих становились хорошим воспитательным моментом. Попробуй, посиди в каменном мешке, когда на улице началась жара! А у тебя страшная жажда с похмелья и страшно голова болит. Многим одного раза хватало. Хотя бывали редкие исключения.

Потому и Гранину пришлось прийти рано утром на центральную улицу города, тянущуюся мимо стены древнего кремля и расположенного вдоль нее центрального стадиона. Много лет спустя это место превратят в большую ухоженную площадь. Разобьют фонтаны и клумбы, высадят декоративные деревья – дубы, клёны и липы, а ещё много розовых кустов. Установят посередине памятник вождю мирового пролетариата – Владимиру Ильичу Ленину, и после станут дважды год устанавливать возле него трибуны, чтобы лучшие люди региона приветствовали колонны трудящихся.

Но всё это будет потом, а пока здесь всё совсем иначе. Не слишком много растительности, стадион и пустырь напротив него, дальше низкие старые домишки до самого канала имени 1 мая. На улице Ворошилова, увидев Валю, самую красивую и высокую из всех девушек, что встречались ему на пути сюда, Константин осознал вдруг, что влюбился с первого взгляда. Загвоздка была в том, что, глядя на неё восхищёнными глазами, капитан впервые в жизни растерялся. Ему захотелось подойти к ней и познакомиться. Только ведь он при исполнении!

Промучившись несколько минут и понимая, что если не решится на первый шаг сам, то упустит девушку навсегда (он ведь не знал, кто она и откуда), Гранин собрал волю в кулак и решительным шагом подошел к студенткам. Вскинул руку к козырьку фуражки и отрекомендовался:

– Здравствуйте. Капитан НКВД Гранин. Предъявите ваши документы.

Девушки испуганно замерли, глядя на молодого высокого капитана. Все, кроме Вали, которая заинтересованно посмотрела на офицера. Он был в новенькой, отутюженной белой форме, в сверкающих на солнце хромовых сапогах, с портупеей и кобурой на правом боку, из которой виднелась потёртая рукоять нагана.

– Доброе утро, товарищ милиционер. Нам всем предъявить, или только мне одной? – невозмутимо спросила Валя.

– Всем, – ответил, секунду подумав, Гранин.

– А у меня нет с собой документа, удостоверяющего личность, – улыбнулась незнакомка, похожая на актрису. – Прикажете пройти с вами в отделение для выяснения личности?

Она говорила это не просто смело, а даже дерзко. Так, что подруги воззрились на неё испуганно. С ума, что ли, сошла? Так разговаривать с человеком из органов! Но неожиданным оказалось другое: капитан, до этого решительный в своем праве останавливать и проверять кого угодно, вдруг немного оробел. Сам не предполагал подобного поворота событий.

– Ну, зачем же сразу в отделение, – сказал он, отведя глаза. – Вы можете просто хотя бы сказать, как вас зовут.