Её Звериная Натура (СИ)

— Он был одержим своим делом — продолжала Блэки — А я… Я стала венцом его творения. Он так и сказал. Сказал, что стремился создать человека, более приспособленного к реалиям нашего мира. И создал меня.

— Хотелось бы мне быть более приспособленным к этому миру — Фокс закашлялся.

— Многим бы хотелось.

— Мне от родителей не осталась даже пары пуль. Так что прости, но я все же думаю, что тебе повезло больше.

— Может быть. Но у всего есть своя цена. Отец пожертвовал моей матерью, ради того, чтобы я стала такой особенной. Все время беременности, с самого момента зачатия, которое было тщательно им спланировано, отец контролировал процесс целиком и полностью. Он пичкал мою мать препаратами и вносил корректировки на всех стадиях развития плода. И это сказывалось на ее состоянии, превратив те девять месяц в настоящий ад, который закончился тем, что я родилась, а она умерла. Это случилось практически одновременно.

Блэки замолчала так резко, словно оборвала фразу на полуслове, и Фокс не сразу понял, что она сказала все, что хотела.

— Сочувствую — произнес он, надеясь, что Блэки не воспримет его слова как лож, ведь они были правдой.

— Как я вообще могла выбрать другой жизненный путь, когда стала убийцей, лишь только появившись на этот свет?

— Сама же сказала, что мы не выбираем кем родиться.

— Да, верно, не выбираем. И все же именно за то убийство я буду винить себя всю жизнь. Столько людей погибло от моей руки с тех пор, большинства из них я даже не запомнила. Но мать, которую я никогда не знала, я буду помнить всегда, и всегда винить себя за ее смерть.

Неожиданная откровенность Блэки поразила Фокса. «Почему она решила рассказать мне это?» — удивлялся он. И в голову приходило лишь одно объяснение. «Потому что я разглядел в ней человека, а не хладнокровное чудовище, которое видят другие. Человека, а не машину убийства, не холодную, мертвую в душе суку. Человека. Живого человека, в груди которого бьется настоящее сердце».

Он закашлялся так сильно что, кажется, еще чуть-чуть и выблевал бы свои легкие.

— Ты использовал аптечку?

— Да, но она не сильно помогает. Чертов холод.

Несколько секунд молчания, затем он услышал какой-то шорох.

— Иди сюда — позвала Блэки.

— Что?

— Что слышал. Иди сюда.

Он не без усилия разогнул конечности и пополз вперед, туда, откуда слышал голос Блэки. Он ощутил, как тонкие пальцы коснулись его плеча, тут же впились в него и с силой потянули вперед. Через секунду он оказался в ее объятиях. В теплых, даже горячих объятиях Блэки. И он прижался к ней, как ребенок, прильнул к ее обнаженному телу. Длинные руки обвили его и сомкнулись на спине, а ногами она обхватила его бедра. Балахон, от которого пахло сыростью и не особо приятным, травянистым запахом лешего, стал для них обоих покрывалом.

— Так лучше? — просипела Блэки ему на ухо.

Замкнутый в ее объятиях, он боялся даже пошевелиться. Словно лев сомкнул над ним свои лапы, не нападал, но кто, черт возьми, знает, что взбредет ему в голову в следующую секунду.

— Да, намного лучше — прошептал он, не веря в то, что все это происходит по-настоящему. Но ему действительно становилось значительно лучше. От Блэки исходил настоящий жар, как от печки, и он чувствовал, как отогреваются его конечности, как жизнь, которую мороз практически выгнал из его тела, постепенно возвращалась в него.

— Тогда спи. Рассвет наступит через пять часов. Я подниму тебя с первыми лучами солнца.

— А если ночью придут легионеры? — только сейчас его вдруг стал волновать этот вопрос.

— Кровь лешего сильно отбивает наш запах.

— Но они все же могут нас почувствовать?

— Даже если смогут, я узнаю об их присутствии раньше, чем они о нашем.

— Так ты что же, не будешь спать?

— Нет.

— Всю ночь?

— Всю ночь.

— Неужели тебе и сон не нужен?

— Скажем так, я смогу обойтись без него дней десять, если понадобиться.

«Дней десять?!» — поразился Фокс услышанным.

— Вопросы кончились? — в ее голосе прозвучало легкое раздражение.

— Да. Прости.

— Спи.

Он уткнулся ей в шею и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как горячая плоть Блэки дарила тепло его телу, как ее объятия возвращали ему жизнь. И под ритмичное биение ее сердца он начал проваливаться в сон, чувствуя, как сказываются на нем невероятной усталостью все события этого бесконечно долгого дня. Но прежде чем прогрузиться в эту вязкую темноту забытья, он снова вспомнил откровения Блэки о своей матери.

«Ты не виновата» — вдруг захотелось сказать ему, и сквозь дрему Фоксу показалось, что она обязательно должна это услышать. «Может ты и убийца, но смерть матери не твоя вина. Тогда ты не могла ничего сделать, а сейчас можешь. И ты делаешь. Ты спасаешь мою жизнь. Это целиком и полностью твой выбор».

Оковы сна оказались слишком крепкими, не позволяя ему размокнуть веки или губы. «Скажу ей утром» — пообещал себе Фокс, решив, что это должно непременно успокоить Блэки, снять тяжкий груз с ее души и принести покой. «Ты не виновата. Почему никто прежде не сказал тебе об этом?» — мысли стали путаться, погружения в сон началось. «Почему никто… не видит… как ты… прекрасна».

* * *