Эйс

Исходя из личного опыта общения с бывшими зэками (был в её жизни такой круг общения из-за связей первого мужа: сам хоть и не сидел, но уголовники в приятелях водились), Яна знала, искреннее раскаяние среди осужденных – явление исключительное. Все сожалеют, что попались, а не о содеянном. Некоторые, за долгое время нахождения за решеткой, научились красиво говорить. Особенно о смысле жизни, боге, человеческих ценностях. Начитавшись разных книг, любили порассуждать о высоких материях, причинах поступков людей. Самое поразительное, люди, имеющие за душой жестокие убийства, садизм и многочисленные рецидивы, умудрялись осуждать современные нравы других за гораздо меньшие прегрешения. Возмущались действиями парня, не уступившего места бабушке в общественном транспорте или презирали девушку, имеющую наглость себя вести агрессивно сексуально. Порицали показанные по телевизору грязь и секс. И все это при ужасных заслугах. Ярким бутоном распускался люто ненавидимый Яной принцип – поливай говном чужих, чтобы самому казаться лучше. Выглядеть хоть на рубль, но дороже. Сидельцам присуще все: разговоры, измышления, одевание благопристойных масок, лицемерие, показательное битье себя в грудь, обман. Все что угодно, кроме раскаяния и истинного понимания сути своих деяний.

Каждый находил оправдание. Кто-то убивал негодяев, примеряя костюмчик народного мстителя. Только в отличие от Яны, никто ему ни способностей, ни полномочий палача, не давал. Да и не факт, что жертвы были негодяями. Кто-то ссылался на невмененку, состояние аффекта. Другие прикрывались лихими временами: в 90-ые так поступали все. Не все, правда, попались или дожили. Некоторые были склонны приписывать криминальное поведение врожденным, природным качествам, считая себя жертвами злой судьбы, которая предопределила их склонность к совершению тяжких преступлений, непреодолимой тяге к насилию.

Яну всегда интересовало, почему отсидев большой срок, преступник так и не нашел силы на борьбу со своими патологическими наклонностями, не раскаялся, не вымолил прощения у жертв. Готовые противостоять всему миру, оказывались совершенно слабы и безвольны перед личными болезненными стремлениями.

Долгая дорога погрузила её в глубокие размышления. Теория психических расстройств серийных убийц невольно наталкивала на вопрос, а не сошла она сама с ума? Подлая мыслишка раз за разом возвращалась в сознание, не оставляя надолго в покое.

Будучи крайне любознательным ребенком, Яна в детстве поглощала в невероятных количествах не только художественную литературу, но и публицистику, психологию, интересовалась специальной медицинской. В библиотеке школьницы присутствовали справочники по сексопатологии, учебники по психиатрии, эзотерике. Познавая себя, она проходила всевозможные тесты, попутно пытаясь разобраться в тонкостях человеческой души: читала Фрейда, Юнга, типы преступников у Ломброзо. Была знакома с симптоматикой и общепринятой классификацией заболеваний, связанных с психикой. Тайно мечтая поступить в медицинский вуз, Яна испытывала особый интерес к психоанализу и психосоматике, вникая в тонкости собственного поведения и мотивы поступков окружающих. Помимо прочего, досконально изучала вопросы, связанные с заболеваниями другого плана. Получив какую-нибудь болячку, Яна изучала её со всех сторон, погружаясь в традиционную медицину и изучая фармакологические препараты, назначаемые при недуге, обращалась к восточной. Позднее искала причины в таблице Луизы Хей и ей подобных. Стараясь докопаться до истины, порой лучше некоторых врачей знала, чем дополнить прописанное лечение. Она пошла бы в медицинский, только совершенно точно знала - провалит вступительные экзамены, поскольку совершенно безнадежно тупила на уроках химии.

Яна непременно и сейчас нашла бы истоки своего безумия, на крайний случай обратилась к профессионалам в специализированное учреждение. Останавливало одно но: колоссальную стихийную мощь потустороннего происхождения не получалось игнорировать. Люди умирали. Это факт и не являлась игрой воображения. Происходящие события были слишком реальны. Весь мир не мог рехнуться одновременно с ней.

С одной стороны, Яна понимала, съехавшие с катушек никогда не будут подозревать себя в сумасшествии, с другой – её случай прекрасно подходил под классификацию серийных убийц.

Групп выделялось не так уж и много: жаждущие власти над чужой личностью; психотичные (или больные шизофренией); совершающие убийства на почве секса; каннибалы с фетишем на определенном органе человека. Последний тип, как раз назывался «миссионерами», специализирующимися на ксенофобии к определенной группе людей. В её варианте лютой ненависти не было. Скорее подошло бы слово отвращение, презрение. Все сходилось, разница только в масштабах, способах ликвидации и причинах. Маньяки делали выбор сами, исходя из собственных побуждений и без всяких на то полномочий свыше. Её же помимо воли отяготили сверхъестественным даром забирать жизнь без кровопролития.