Эйс

Через некоторое время в дверь постучали. Гостей Яна не ждала. Уже давно без предварительного звонка никто друг к другу не приезжал, поэтому мысленно послав всех к черту, включила пылесос и добавила звук, переключившись на не менее жесткого Мерлина Мэнсона. Вскоре двухкомнатная квартира блистала. Напоследок оставалось самое неприятное. Заблеванное снаружи стекло рано или поздно предстояло отмыть. Яна натянула резиновые перчатки и, превозмогая чувство отвращения, открыла створки окна, с неприятным удивлением обнаружив возле подъезда непривычно большое скопление разношерстного сброда. Начинать мыть стекла означало забрызгать свору мыльным блевотным раствором в соединении с химическими очистителями. Как бы Яна не относилась к дворовым пропойцам, чувство порядочности не позволяло настолько охаметь.

Сборище для часа дня выглядело нехарактерно. Местные алкаши обычно подгребали к вечеру и редко организовывались в группы больше пяти. Водка имеет свойство всегда пребывать в дефиците, поэтому пятнадцать человек на пятачке под деревьями вызывали вопрос. Заинтересованная Яна отложила в сторону тряпку и высунулась подальше, заглядывая ближе к входу. Под самым козырьком ровным рядком стояли обшарпанные табуретки, а створки дверей были распахнуты настежь. Из подъезда выносили открытый гроб. Яна отчетливо разглядела лежащего в нем человека – запойная соседка Олька.

«Вот это да. Неужели, померла? – ахнула Яна. – Как почувствовала, включила центр. Проводила адовой музыкой в преисподнюю».

Она умом понимала: нехорошо так думать, но угрызений совести не возникло. Уж больно долго терпела беспредел. Не пришло даже чувство облегчения. Вполне вероятно, теперь оставшаяся дочурка-наркоманка устроит ещё худший вертеп, хотя больший разгул трудно представить. Яна тяжело вздохнула. Она видела развитие любых событий на несколько шагов вперед и прекрасно осознавала: сегодня, придется пережить очередной гала-концерт во время поминок. Средств снимать столовую у соседей однозначно нет и бал маргиналов абсолютно точно пройдет дома. То, что это будет шумно и незабываемо, Яна ни капельки не сомневалась. Вон стоит Витек, предвосхищая грандиозную пьянку, обе дочурки с зятем, целая куча бомжей, алкоголиков с окрестностей и две незнакомые старые бабки, невесть как прознавшие про покойника. Такие, из-за близости к смерти за версту чуют косую, невесть как появляясь на поминках у чужих людей, рассчитывая на халявное угощение. Итак, весь блядский комплект в сборе и полной готовности…

Если б не завтрашняя командировка рано утром, Яна, несомненно, рванула в гости с ночевкой к подружке. Но ничего не поделаешь, придется как-то ночку пережить.

Вечер в ожиданиях не обманул. Уже через полчаса после начала поминок Яна вслух проговорила:

- Понесла-а-ась! - и громко включила телевизор и воткнула в уши беруши.

Попытки заглушить шум от происходящего сверху не особо увенчались успехом. Люстра раскачивалась от топота, словно стадо свиней прыгало на лужайке. Ругань и вопли перекрывали редкие всхлипы, переходящие в вой.

Поминальная речь об усопшей ограничилась фразой какого-то растроганного колдыря:

- Олька, молодец! Ваще!

- Наливай, чокнемся! – взвизгнула какая-то баба в ответ.

-Ты дура, на похоронах не чокаются!

Скорбящие периодически затягивали популярные песни. На припеве они подхватывались, затем резко обрывались. Хоровое многоголосие прекращалось, скорее всего, не из-за неподобающей обстановки, а из-за незнания слов. Люди голосили вразнобой, тянули кто во что горазд, путались и начинали заново. Яна подумала, что если эти отбросы общества умели играть на гармошке, то атрибут веселья непременно бы появился на траурном приеме. Лишь бы не начали танцевать.

Через несколько часов поминальной церемонии грохот скатившегося по ступенькам тела и маты Витька в подъезде, красноречиво поведали, что Тракториста вежливо попросили покинуть жилище. Местный певчий с лютым алкашом-товарищем, вывалились на улицу и встав под окнами, заголосили, сочиняя на ходу:

- Оля-яяя, оляяя, куда ты ушла, па-а-акинула меня!

- Сука, дай выпить! Выпить дай! – возмущенным рэпом вторил замызганный пропойца.

- Оля, Оллля-ля, любимая п-друга, калечная ма-аая!

- Твари, налейте! Налейте, твари!

Обладающая музыкальным слухом Яна гоготнула. А ведь если замиксовать и положить на современные ритмы, может получится шедевр. Не хуже шепелявых сосунков с экрана, несущих непонятно что с набитым огурцами ртом.

С третьего этажа исполнителей громко послали, на что те в ответ снова разразились слезными причитаниями об усопшей и требованиями бухнуть.