Эйс

- Я все понимаю, но нет. Это невозможно… Я сама болела раком, и никто кроме него не верил, что поправляюсь. Мой Леша сильный, он выживет. Я не могу его отключить, дайте ещё время, он сможет, - проговорила Шепилова и поднялась, дав понять, что разговор окончен.

Врач понимающе кивнул:

- Хорошо, я вас услышал, оставляем на аппарате и будем надеяться на лучшее.

Одно несчастье сменялось другим, не давая возможности передохнуть. Беседа с врачом была тяжёлой, но после смерти сына уже ничто не могло всколыхнуть Тамару Александровну на новый виток эмоций. Она чувствовала себя обязанной и испытывала вину за измену. Ее душа находилась в состоянии борьбы между желанием искупить свой грех, служа мужу, и стремлением избавить его от страданий.

Ища верной подсказки, пусть даже безмолвной, на следующий день Тамара снова появилась в палате мужа.

Страшную бледность Алексея оттеняли белые простыни. Если бы не тихо работающий рядом аппарат искусственной вентиляции легких, можно было подумать, что пациент уже скончался. Тонкая серо-желтая кожа натянулась на черепе, расслабив мышцы и разгладив привычные морщинки, словно приготовившись к бальзамированию. Глаза впали. Тамара на секунду застыла в дверях, внезапно поняв, что именно с этим, изменившимся до неузнаваемости лицом, он будет лежать в гробу. С трудом отделавшись от представленного зрелища, женщина присела рядом, мягко положив на его руку свою.

Врачи предупредили о возможном «эффекте Лазаря» у больного в коме, но сейчас она ждала любого малейшего намека на движение, дававшего надежду. Женщина тихонько беседовала с ним, вспоминала совместную жизнь, счастливые моменты, как познакомились, говорила о погибшем сыне, просила дать знак. Все было тщетно, Алексей не подавал признаков жизни. Т.А. представила дальнейшее существование: обездвиженный муж, эмоциональная нагрузка на младшего сына. Карьеру придется остановить, посвящая все свободное время лечению пролежней, кормлению и выноса утки с фекалиями. Ей казалась непостижимой мысль о том, что, испытывая мучения, он даже не сможет об этом сказать. А как же незавершенные дела? Убийцы сына до сих пор в полном здравии на свободе. Конечно, можно до последнего бороться и уповать на чудо, закрыв глаза на жестокую реальность, но в действительности она тянет время и продлевает агонию.

- Алексей, родной, прости меня за все и прощай. Поцелуй там за меня Артёма, - прошептала Тамара и поцеловав его в губы, вышла из палаты.

Вернувшись в кабинет главврача, она сухо промолвила:

- Отключайте.

Знала бы Тамара Александровна, что, вырываясь с бешеной силой из когтистых лап смерти, возьмет часть энергии с родных! Если бы догадывалась, что ошарашенная и взбешенная старуха с косой, дерзко откинутая от жертвы, вернется в помеченный дом и заберет другую душу, устроив размен, а потом, побродив кругами, зайдет снова и заберет ещё одну, мстительно продемонстрировав, что её не обмануть, Тамара не выпила бы ни одной таблетки. Только сейчас она поняла, смерть всегда берет обещанное и будет ненасытно требовать крови ещё и ещё, избрав сбежавшую из-под могильного венца своим проводником.

Почти два года, потраченные Тамарой Александровной на поиски справедливости, прошли впустую. После жалоб в прокуратуру и вышестоящие органы, дело неизменно возвращали обратно в регион на доследование и вскоре снова цинично закрывали «за недостаточностью улик». В смутные времена никто не хотел заниматься вопросом, в котором замешаны высокие милицейские чины. Всё обреченно циркулировало по кругу. Тамара Александровна не сдавалась, невероятными усилиями дошла до самого верха, но ей не помог ни прием у президента-алкоголика, ни серьезные статьи на полполосы в центральных газетах. Все спускалось, как в унитаз в одну и ту же инстанцию, находившуюся под контролем отца малолетнего преступника. Мысль о троице, убившей сына терзала неотступно.

Поначалу парни вместе с Юлей избегали попадаться ей на глаза, а затем, чувствуя безнаказанность, вконец обнаглели и стали вести себя вызывающе, откровенно насмехаясь над несчастной матерью. Их бесила непреклонность, настойчивость Шепиловой с бесконечными обращениями в государственные структуры. Об очередном отказе молодняк узнавал раньше её и открыто злорадствовал. И если мир Тамары Александровны после смерти Артёма рухнул, то в их жизни ровным счетом ничего не поменялось. Свято поверив в свою неуязвимость, они так же продолжали развлекаться, пьянствовать, шакалить на улицах и отираться по подъездам.