Эйсид хаус

— Это устройство поддерживает в нем жизнь. Замечательно, правда? Оно стоило нам четыреста тридцать две тысячи фунтов. — Она огласила цифру медленно, с заговорщеской осторожностью и наигранным шоком. — Знаю, знаю, — продолжила она, — вы спросите, как мы смогли себе такое позволить.

— На самом деле, — холодно прервал я ее, — мы хотим знать, что произошло с Кейтом.

— Ах, боже, конечно, простите! Это должно вас шокировать до глубины души. Кейт несся по М25 по направлению к Гилдфорду, когда Порше слетел с дороги. Шины лопнули. Очевидно, машина проскочила через две полосы, перелетела через заграждение и подставилась прямо под встречный транспорт. Лобовое столкновение с огромным грузовиком; Порше просто был раздавлен всмятку, и как вы понимаете, Кейт был почти мертв; в известном смысле дело так и обстояло. Бедный Кейт, — она снова взглянула на аквариум, впервые на наших глазах немного погрустнев и помрачнев.

— Один врач из медицинской исследовательской компании сказал мне так: «В общепринятом смысле слова ваш муж мертв. Его тело раздроблено на кусочки. Большинство главных органов ни к чему не пригодно. Однако голова и мозг остались неповрежденными. У нас есть новый аппарат, спроектированный в Германии и впервые опробованный в США. С вашего согласия мы можем его предоставить для поддержания в Кейте жизни. Это очень дорого, но мы можем заключить соглашение на сумму его страховки, поскольку он технически мертв. Это сложный вопрос, — говорил врач, — и мы оставим этическую его сторону философам. В конце концов, мы и платим налоги для того, чтобы у них была возможность сидеть и размышлять в своих башнях из слоновой кости». Вот все, что он сказал. И я предпочла такой вариант. В любом случае, он заверил меня, что хотя их юристам надо оформить кучу документов, чтобы расставить все точки над "и", они заинтересованы, по его словам, в конечном результате. «Вы согласны?» — спросил он. Ну и что, боже, я могла ответить?

Я посмотрел на Вал, затем на Кейта. Сказать было нечего. Возможно в один прекрасный день, с нынешними достижениями в медицинской науке, они найдут тело с безнадежно поврежденной головой и окажутся в состоянии сделать трансплантацию. В них не будет недостатка; я подумал о самых разных политиках. Я полагал, что поиск здорового тела, к которому можно приставить голову, и было причиной для этих отвратительных эксцентричных экспериментов. Я не хотел на самом деле знать всю правду.

Мы сели за стол. Возможно, Фиона и скажет, что вечер удался — как запланированное рабочее задание или проект, который нужно непременно выполнить. Мной была допущена пара незначительных промахов, например, когда я отказался от бокала вина.

— Я за рулем, Фиона. Лучше орешков пожую... — я поглядел на то, что осталось от Кейта в аквариуме, и пробормотал извинение. Его глаза моргнули.

Пока Фиона суетливо бегала туда-сюда из кухни, Валерия тщетно уговаривала ее сесть и расслабиться. Она чуть было не брякнула, что Фиона мечется как безголовая курица, но вместо курицы сказала о порхающем мотыльке.

Тем не менее, вечер не был столь уж мучительным, и ужин оказался вполне съедобным. Мы еще немного поболтали. Когда мы собрались уходить, я неловко и довольно смущенно поднял, глядя на Кейта, два больших пальца вверх в знак ободрения. Он снова подмигнул.

Валери прошептала Фионе в холле:

— Ты только одного нам не сказала — кто же этот потрясающий новый парень?

— Ах, боже... так странно, как все происходит. Это тот парень из медицинской компании, предложивший аппарат для Кейта. Боже, Вал, он настоящий мачо. На днях он схватил меня, швырнул на диван и трахнул меня прямо там и тогда... — она тут зажала ладонью рот и взглянула на меня. — О боже! Я ведь не смутила тебя, Кроуфорд?

— Да, — неубедительно соврал я.

— Чудесно! — весело воскликнула она, снова втаскивая нас в комнату. — Напоследок мне нужен ваш совет: не думаете ли вы, что Кейт будет лучше смотреться на другом конце комнаты рядом с компакт-проигрывателем?

Вал бросила на меня нервный взгляд.

— Да, — сказал я, заметив, что диван стоит вызывающе как раз напротив аквариума Кейта. — Думаю, что так определенно будет лучше.

РОХЛЯ

С Катрионой какое-то время было хорошо, но она изменила мне. И это нелегко было выкинуть из головы и забыть; так просто не получалось. В один прекрасный день она снова появилась и зашла в паб, где я играл в бандита (однорукий бандит — так называются старые игральные автоматы — прим.перев.). Впервые за долгое время я столкнулся с ней.

— По-прежнему играешь в бандита, Джон, — сказала она этим своим надменным, гнусавым голосом.

Я собирался сказать что-то типа: «Нет, уже сыт по горло обычным пулом», — но лишь выдавил из себя:

— Да, похоже на то.

— У тебя не будет денег, чтобы угостить меня выпивкой, Джон? — спросила она.