Эйзенхауэр

Что же касается медицины, то доктор Снайдер, великолепно знавший не только состояние здоровья своего единственного пациента, но и его склад ума, считал, что, скорее всего, в случае вторичного избрания срок его жизни (американцы говорят life expectancy — ожидаемый жизненный срок) увеличится. Он говорил об этом с Мейми, которая с ним полностью согласилась, добавив: «Я просто не могу поверить, что работа Айка завершена»^{719}.

Во время одного из визитов к шефу пресс-секретарь Хагерти показал ему газету «Геральд трибюн» со статьей известного журналиста Дэвида Лоуренса, который предположил, что если доктора позволят Эйзенхауэру продолжать политическую деятельность, он скажет: «У меня нет особого желания занимать общественный пост. Но если люди захотят, чтобы я служил, я подчинюсь их воле и буду служить в случае избрания». Прочитав, Дуайт рассмеялся и заявил: «Это как раз те слова, которые сложились у меня в уме»^{720}.

Он продолжал рассуждать о возможных кандидатурах от Республиканской партии, при этом не называл Никсона, считая, что тот малоинициативен и еще не годится в президенты, вроде бы забыв, что в случае его кончины Никсон автоматически займет этот пост. Высокая оценка Ричарда Никсона как исполнителя конкретных президентских заданий сочеталась с неверием в его шансы победить в избирательной гонке, особенно со стороны советников Эйзенхауэра, которые придерживались либеральной ориентации, в том числе Адамса.

Руководителю аппарата Белого дома удалось почти полностью убедить Эйзенхауэра. После Рождества президент объявил, что отзывает у вице-президента полномочия руководителя и полностью возвращается к исполнению своих обязанностей. Вернувшись в Белый дом, он прежде всего пригласил к себе Никсона и, к его удивлению и разочарованию, предложил ему уйти в отставку, предлагая взамен любую министерскую должность, за исключением постов госсекретаря и министра юстиции. Лучше всего было бы, если бы Никсон стал министром обороны, заявил Эйзенхауэр. Доводы, что так он получит опыт в администрации и увеличит шансы на выборах 1956 или 1960 года, впечатления на Никсона не произвели. Он понял, что Эйзенхауэр просто хочет от него освободиться. Беседа завершилась безрезультатно. Добровольно уходить в отставку Никсон отказался, а увольнять его Эйзенхауэр не желал — и потому что в определенной мере ценил вице-президента, и потому что не хотел подрывать свой авторитет у правых республиканцев^{721}.

К началу 1956 года Эйзенхауэр принял решение: если врачи дадут согласие и если он будет выдвинут снизу, он будет участвовать в президентских выборах. В середине февраля он лег в военный госпиталь на обследование. Заключение медиков было обнадеживающим: «Шансы президента таковы, что он сможет вести активный образ жизни от пяти до десяти лет»^{722}. Получив это оптимистическое заключение, Эйзенхауэр на пресс-конференции 1 марта объявил, что он не будет возражать против выдвижения своей кандидатуры на республиканском съезде, которому предстояло собраться летом.

Такое заявление, имея в виду авторитет и влияние Эйзенхауэра в стране и в партии, было равнозначно его выдвижению. Естественно, журналисты сразу же стали спрашивать о кандидатуре вице-президента. Ни на прямые, ни на косвенные вопросы Эйзенхауэр не отвечал. Более того, когда репортеры стали слишком настойчивыми, он отрезал: «Я не стану больше говорить на эту тему. Я уже заявил, что мои чувства восхищения вице-президентом и уважения к нему всеобъемлющи… Я весьма ценю его, но не скажу больше ни слова по этому поводу»^{723}. Подобные вопросы задавались и на других встречах с прессой, и каждый раз журналисты получали то спокойные, то раздраженные, но по существу одинаковые ответы Эйзенхауэра.

Он продолжал колебаться — в основном из-за перенесенного инфаркта и опасений (несмотря на заверения медиков), что может не дожить до завершения второго президентского срока, в результате чего Никсон, если станет вице-президентом, автоматически очутится в президентском кресле. Но более достойного человека он так и не нашел. Наконец 9 апреля, пригласив Никсона в Овальный кабинет, Эйзенхауэр, ранее предлагавший ему отставку, вдруг заявил: «Если вы ответите “да”, то я буду рад, что вы решите баллотироваться вместе со мной», — правда, попросив не торопиться с решением^{724}.

Можно полагать, что Никсон был готов тотчас ответить согласием, но правила приличия требовали выждать некоторое время. 26 апреля, попросив президента об аудиенции, Ричард заявил: «Я считал бы честью для себя продолжать свою службу в качестве вице-президента вместе с вами». И на этот раз Эйзенхауэр сделал хорошую мину, объявив, что он очень доволен новостью^{725}.

В действительности президенту приходилось мириться с реальностью: при всём критическом отношении к Никсону он за эти годы не смог подготовить себе такого первого помощника, который устраивал бы его во всех отношениях.