Эйзенхауэр

Он всё более убеждался, в какой неразрывной связи находятся все стороны жизни американцев с событиями на международной арене. Особое его внимание привлекала проблема освобождения стран Азии и Африки от колониального гнета, становления новых независимых государств, их взаимоотношений с крупными европейскими державами и США.

Доклады Госдепартамента, ЦРУ, специально созданной после выборов рабочей группы экспертов подтверждали, что есть все основания рассматривать положение в третьем мире как одну из ключевых проблем, в разрешение которой на благо интересам США президент должен внести максимальный вклад. Не случайно именно ситуации в этом регионе была посвящена основная часть его инаугурационной речи. Конечно, на ее содержание оказали значительное влияние события, связанные с Суэцким каналом.

Но Эйзенхауэр и до Суэцкого кризиса ставил вопрос шире — по его мнению, США должны были сосредоточить усилия на поддержке новых независимых государств, развитии их инфраструктуры и повышении жизненного уровня населения, на предотвращении вовлечения их в орбиту советского влияния, на создании условий для проникновения туда американского капитала.

Так что и в инаугурационной речи, и в последующей политике были два плана — внешний, общегуманитарный, и внутренний, связанный с экономическими и геополитическими интересами США. «Ни один народ не может жить только ради самого себя», — говорил он. И продолжал, в некотором противоречии с только что сказанным, но в полном соответствии с реально намечаемым курсом: «Процветание Америки не может долго продолжаться, если не будут процветать другие нации»^{742}.

Убедить американцев в необходимости усиленной помощи слаборазвитым странам для превращения их в развивающиеся, а в перспективе развитые было нелегко. Эйзенхауэр встречался с лидерами Конгресса и рядовыми депутатами, убеждал их, что если африканские и азиатские страны окажутся в советской орбите, США потеряют там не только политическую опору, но и, что звучало наиболее весомо, экономические преимущества.

Даже члены кабинета, особенно министр финансов Хамфри, с изрядной долей скепсиса относились к наметкам программы новой помощи зарубежным странам. На одном из совещаний с руководителями фракций Конгресса и штатом Белого дома Эйзенхауэр в который раз стремился убедить слушателей в необходимости значительного расширения закупок сырой нефти и минералов в слаборазвитых государствах. В протоколе совещания говорилось, что президент вновь выразил уверенность, что нельзя «упускать возможность замещать невосполняемые ресурсы, которые когда-то истощатся, восполняемыми». Более того, президент сообщил, «как он шокировал министра Хамфри, выразив предпочтение магнию перед золотом в форте Нокс[17] в связи с тем, что из золота нельзя отливать пули»^{743}.

Направленный на рассмотрение Конгресса законопроект о помощи иностранным государствам надолго застрял в комиссиях, хотя президент при помощи личных контактов всячески пытался ускорить его продвижение. В связи с этим основное внимание было перенесено с экономической на политическую область.

Первого января 1957 года, несмотря на новогодние празднества, президент провел совещание влиятельных членов Конгресса, ответственных сотрудников Белого дома и правительства, где обосновал основное содержание своего будущего послания Конгрессу — о необходимости оказания помощи странам Африки и Азии в тех случаях, если они могут оказаться в сфере советского влияния, подчеркивая, что такой поворот «был бы катастрофическим для Европы вследствие ее зависимости от поставок нефти». Современные войны могут быть завершены в течение нескольких часов, поэтому, утверждал Эйзенхауэр, если Конгресс предоставит ему право на использование военной силы, подобная вероятность, скорее всего, никогда не случится.

Получив сдержанное одобрение от группы конгрессменов, Эйзенхауэр 5 января лично явился на Капитолийский холм и выступил на совместном заседании обеих палат с анализом положения на Ближнем Востоке, подчеркнув, что регион находится под коммунистической угрозой. В этот же день на рассмотрение Конгресса поступило послание президента, почти сразу получившее название доктрины Эйзенхауэра.