Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Адмирал сэр Эндрю Б. Каннингхэм был еще одним представителем британской элиты, который, несмотря на то что имел очень мало общего с "простым канзасским фермером", стал одним из близких друзей Эйзенхауэра. Каннингхэм был воплощением королевского военно-морского флота, это был человек достойный и благородный, запоминающейся наружности, выдержанный, знающий и решительный. В послевоенных воспоминаниях он так описывал свое — да и большинства британцев — восприятие Эйзенхауэра: "Он мне понравился с первой встречи. Меня поразила его абсолютная искренность, прямота и скромность. В те далекие дни у меня сложилось впечатление, что он не очень уверен в себе; но что в этом странного? Он командовал одной из величайших десантных операций всех времен и работал в весьма необычной стране... Но вскоре все увидели в нем истинно великого человека — настойчивого, одаренного и дальновидного, с подкупающими манерами и постоянным наивным удивлением той высокой позиции, на которой он оказался" *27.

Во время военных действий хорошие отношения Эйзенхауэра с британскими руководителями не раз сослужат ему добрую службу. Его связывали дружеские отношения с ведущими политиками, генералами ВВС, адмиралами и самыми различными английскими штабистами, работавшими в его штаб-квартире. Исключениями служили только генералы сухопутных сил, особенно два их руководителя, Монтгомери и Брук. Во всем остальном отношения Эйзенхауэра с британцами не могли быть лучше и полезнее для блага англо-американского единства.

Когда в июле 1942 года Эйзенхауэр добивался англо-американского единства, на стратегическом фронте единства не было. Англичане хотели вторгнуться в Северную Африку осенью 1942 года, а Эйзенхауэр — к тому времени уже генерал-лейтенант — планировал подготовку к операции "Раундап", высадке во Франции в апреле 1943 года. Он был также готов начать и операцию "Следжхаммер" в конце 1942 года, если обстоятельства вдруг потребуют оттянуть часть немецких войск с Восточного фронта.

Он понимал, что "Следжхаммер" почти наверняка окажется самоубийственной операцией, но, как он писал, "мы не должны забывать, что наградой является сохранение восьми миллионов русских на фронтах". Не попытаться помочь Красной Армии, если она окажется на грани катастрофы, было бы "одним из величайших военных промахов всей истории" *28.

Но англичане не собирались участвовать в операции "Следжхаммер". И хотя Рузвельт хотел начать наступление, американская армия не имела достаточно сил, чтобы проводить операцию в одиночку. Черчилль заявил, что в 1942 году будет или Северная Африка, или ничего. Рузвельт выбрал Северную Африку.

Эйзенхауэр впал в уныние, узнав об этом решении. Он считал, что 22 июля 1942 года, день, когда это решение было принято, является "самым черным днем истории" *29. Его уверенность покоилась на убеждении, что решение в пользу Северной Африки (кодовое название "Торч", "Факел") свидетельствует о пассивном и оборонительном мышлении.

Лично для Эйзенхауэра это решение обернулось большой удачей, поскольку Маршалл решил назначить его командующим операцией "Торч". Отбросив сомнения, Эйзенхауэр решительно принялся за работу. Он считал, что первое совместное англо-американское наступление в этой войне должно быть успешным и что оно научит британских и американских офицеров действовать совместно. С этой целью он организовал Объединенный штаб союзнических сил (ОШСС).

Приверженность Эйзенхауэра идее союза стала легендарной. Ходило много историй, подтверждающих это; одна из них касалась генерала Гастингса Исмея, старшего штабного офицера Черчилля, который доложил Эйзенхауэру, что, как он слышал, один из американских офицеров расхвастался в известном кафе, будто он покажет англичанам, как надо воевать. Эйзенхауэр "побелел от гнева". Он вызвал помощника и приказал тому, чтобы этот офицер предстал перед ним на следующее утро. Эйзенхауэр прошипел Исмею: "Этот сукин сын будет добираться до Америки вплавь" *30. Офицера отослали домой — на пароходе.

Неделю спустя Эйзенхауэр узнал о ссоре американского и британского офицеров в ОШСС. Разобравшись, он решил, что виноват американец, понизил того в звании и отослал в США. Британский офицер, участвовавший в конфликте, пришел к Эйзенхауэру с протестом.

— Он только назвал меня сукиным сыном, сэр, и все мы в последнее время убедились, что это всего лишь навсего разговорное выражение, которое иногда выражает и одобрение.

Эйзенхауэр на это ответил так:

— Насколько мне известно, он назвал вас британским сукиным сыном, а это уже совсем другое дело. Мое решение остается в силе*31.