Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Делая сокращения, я по-новому, с позиций конца 80-х, прочитал свой двухтомный труд. Меня поразило, насколько Айк оказался прав во многих вопросах — и насколько не прав в других. Особое впечатление на меня произвела его непреклонная решимость сделать все возможное для образования Соединенных Штатов Европы. Сокращения я производил по вечерам в Кане, в Нормандии. Дни я проводил, прогуливаясь по полям битв и купаясь на пляжах, где происходила высадка союзников. На американские, британские и немецкие кладбища приезжают все больше туристов со всей Европы. Среди них много студентов, которые так хорошо ладят друг с другом, что убеждают меня в близости осуществления мечты Айка.

Это впечатление еще больше усилилось после европейских политических событий лета 1989 года. Состоялись выборы в Европейский парламент. Кампания прошла активно, число участвующих оказалось большим. Дискуссия о будущем объединенной Европы привлекала своей глубиной и эмоциональностью. К 1992 году Европа по меньшей мере образует единый экономический союз, упразднив торговые и таможенные барьеры, а также взаимный паспортный контроль. А в максимальном случае Европа будет иметь единую валюту и единую общеевропейскую армию. Как убедятся читатели этой книги, общеевропейская армия являлась одной из наипервейших забот Президента Эйзенхауэра; отказ Франции от этой идеи неимоверно огорчал его. Теперь эта идея вновь стала актуальной и близка к воплощению в жизнь.

До поездки в Нормандию я читал курс о вьетнамской войне в университете Нового Орлеана, так что предмет этот весьма занимал меня в тот период. Читая о том, как Айк настаивал в начале 1944 года о необходимости бомбардировок Франции перед вторжением и о его угрозе уйти в отставку, если он не получит полной свободы действия в управлении союзной армией, я не мог не отметить контраст между ним и верховным командованием американцев во Вьетнаме. Ни один из командующих во Вьетнаме не пригрозил отставкой в случае, если ему не позволят вести боевые действия так, как он считает нужным.

Меня также потряс отказ Айка послать американские войска во Вьетнам в 1954 году и его предупреждение о том, что джунгли Юго-Восточной Азии просто проглотят наши дивизии.

Пророческий дар подвел его в случае с революцией Рейгана. В середине 50-х Айк сказал одному из своих братьев, что при его жизни упразднения прогрессивного налога на доходы не предвидится. Ошибся он совсем на немного.

Айк оказался совершенно не прав в своих часто выражавшихся опасениях, что решение о совместном школьном обучении детей с разным цветом кожи может вообще уничтожить на Юге систему общественного образования. Этого не случилось, хотя в некоторых местах, например в моем родном Новом Орлеане, мы подошли очень близко к этому.

Но более всего меня поразило, как много полезного мог бы нам сейчас сказать Айк. Это касается таких фундаментальных проблем, как национальная оборона, экономика и военные расходы, сбалансированный бюджет, борьба за свободу человека всюду и всегда, мудрое ожидание саморазвала коммунистической системы вследствие ее органической противоречивости. Его слова, мысли и дела ведут нас вперед точно так же, как и поколения второй мировой войны и первого десятилетия войны холодной.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

АБИЛИН. УЭСТ-ПОЙНТ. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Он родился 14 октября 1890 года в маленьком деревянном доме, почти лачуге, стоявшем у железнодорожных путей в Денисоне, штат Техас. Он был третьим сыном в семье Дэвида и Айды Стовер Эйзенхауэр, правоверных менонитов и пацифистов. Дэвид был обычным рабочим — когда-то он владел магазином в Хоупе, штат Канзас, купленным на деньги, оставшиеся от отца, но прогорел. В 1891 году он переехал в Абилин, штат Канзас, где один из родственников нашел ему работу механика в маслобойне "Бель Спрингс". Когда Эйзенхауэры ступили на платформу вокзала Абилина, у Дэвида в кармане лежало все состояние семьи, которое равнялось десяти долларам.

В маленьком двухэтажном деревянном домике, стоящем на крохотном участке в три акра, Дэвид и Айда воспитывали шестерых крепких, здоровых сыновей — Артура (родился в 1886-м), Эдгара (1889), Дуайта, Роя (1892), Эрла (1898) и Милтона (1899). Эйзенхауэров уважали в городе, но семья ничем особым не выделялась. Дэвид никаких постов не занимал, в представительные органы не избирался. Родители с трудом сводили концы с концами, но оставались людьми гордыми и честолюбивыми, во всяком случае в том, что касалось их сыновей.

"Позднее я понял, что мы были очень бедными, — сказал Дуайт 4 июня 1952 года во время церемонии закладки здания Музея Эйзенхауэра в Абилине, напротив дома, в котором он вырос, — но слава Америки в том и состоит, что мы тогда не подозревали об этом. Мы знали только то, что не уставали нам повторять наши родители — все пути открыты для вас. Не ленитесь, воспользуйтесь ими"*1.