Екаб Петерс

Шло время, выдвигались все новые задачи и проблемы. Вся сила, весь пафос выступления Петерса на XVI съезде партии (1930 г.) были вложены в этой речи в одно, самое главное, что беспокоило и мучило тогда: «Товарищи, я хочу остановиться исключительно на вопросах борьбы с бюрократизмом». Он не раз думал о том, какой страшной тормозящей силой впился бюрократизм в организм социалистического строительства. Многие организации и учреждения превратились в некие чудовища громадных бумажных машин, где имеется бесчисленное множество ненужных и ничего не делающих людей, где при помощи колоссальных штатов пожирается масса советских средств, и все эти многоголовые фабрики «взаимных прений и трений», как их многие называли, нарушают ход социалистического строительства, подрывают энергию революционной борьбы. Екаб разделял мнение тех, кто считал: если бы в противовес этим бумажным машинам и бюрократам не стоял единый, строго организованный и проникнутый творчеством партийный аппарат, то все упомянутые дефекты привели бы давно к нашей гибели.

Петерс говорил на съезде: «Борьба с бюрократизмом и за улучшение нашего соваппарата — есть борьба длительная, серьезная», для этой борьбы необходимо «мобилизовать широчайшие массы трудящихся, мобилизовать внимание всей нашей партии». Напоминал слова Ильича: «…без систематического улучшения аппарата мы бы погибли». Говорил о засоренности аппарата, об оторванности от производства многих инженеров-специалистов, в нем работающих, приводил слова одного инженера: «Что я буду делать на производстве — я в жизни не работал на производстве, я не знаю производства!» И комментировал их: «Вот такие инженеры сидят в центральном аппарате, они планируют, они дают производственные задания заводу и фабрике, они составляют планы оборудования, типы машин и все, что угодно, а производства не знают. От мировой техники они отстали на пушечный выстрел». Петерс предлагал радикально изменить эту ситуацию. Как своевременны и актуальны и сегодня эти его мысли и соображения!

Он говорил и о недопустимости такого положения, когда молодые советские специалисты, окончившие вузы и втузы, работают затем в качестве стажеров и не могут закрепиться в аппарате, ибо там места заняты людьми старого мира, часто и не разбирающимися в деле.

Важнейшей мерой улучшения работы Петерс считал «надзор рабочих масс в аппарате». Предлагал шире привлекать рабочих к этому важнейшему делу: «Тут можно привлечь рабочих, они и привлекаются десятками и сотнями. Я думаю, что на выдвижении и привлечении рабочих к дальнейшей работе по улучшению госаппарата съезд должен зафиксировать внимание партии и всего рабочего класса. Только тогда у нас будет гарантия, что соваппарат… будет мобилизовывать все средства, все возможности для ускорения темпов нашего строительства, для проведения генеральной линии партии».

На съезде Петерс был избран в комиссию по отчету ЦКК и в новый состав ЦКК. С 1930 по 1933 год он в руководстве крупнейшей организации страны: член МК ВКП(б), член Президиума МКК, председатель МКК. С 1934 года член КПК при ЦК ВКП(б) — Комиссии парт-контроля, член МК ВКП(б). По-прежнему занимает высокие посты и пользуется большим авторитетом.

Но трагическая несправедливость надвигалась неумолимо и, как тогда казалось, необъяснимо…

В декабре 1937 года его исключили из партии.

ПАМЯТИ ДОЖДИ

Удар был настолько ошеломляющий, что Петерс, придя домой, долго не мог собраться с мыслями. Страшная несправедливость случившегося подавляла волю, притупляла чувства, лишь обрывки воспоминаний о пережитом проносились в сознании.

…Когда умер Владимир Ильич, Екаб не находил места. В каком-то нервном напряжении он заговорил с Антониной, заикаясь (он никогда не заикался), стал объяснять ей — как он хотел бы умереть вместо такого великого и такого простого человека! Стояли сильные морозы, на улицах Москвы жгли костры, люди протягивали ладони к пламени. Екаб закутал малыша Игорька в овечью шубу, привезенную из Ташкента, и понес сына к дому Советов, прощаться с Лениным. Рядом спешила, взволнованная, укутанная в шаль Антонина.

…В разорванных бликах воспоминаний появились Маечка и Игорек. Екаб приходил с работы утомленный, молчал, что-то переживал. Потом начинал играть с детьми, разучивал с ними полюбившиеся стихи:

Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!

Ему нравилось, когда из лермонтовского «Узника» Игорек или Маечка со своим смешным акцентом могли повторить за ним несколько строчек, с выражением и со смыслом.

Вечером в тот горький день Петерсу позвонил Андрей Васильевич Хрулев, человек прямой, бескомпромиссный, смелый (в те годы работник центрального аппарата Наркомата обороны, в Великую Отечественную генерал, начальник тыла Красной Армии, нарком путей сообщения).