Екатерина Фурцева. Любимый министр

Вспоминает Галина Волчек:

«Вбегаем в приемную, и нам показалось, что министр отсутствует. Даже секретарши не было на месте. По-мальчишески решили подсунуть записку под дверь кабинета. Но чем писать? Никак не могли найти ни карандаша, ни ручки. Ефремов – совсем белый, Шатров дергается. И вдруг пронзило: губной помадой! Я написала: «Дорогая Екатерина Алексеевна, у нас катастрофа! Театр «Современник». Подсунули. Вдруг открывается дверь, вылетает Фурцева, а в кабинете у нее полно народу. Мы успели сказать о спектакле «Большевики» пару слов: «не имеет лита», «и лит не идет», «и они не хотят» и все такое… Она вошла в кабинет и объявила: «Извините, пожалуйста, короткий перерыв». Все вышли, Фурцева впускает нас к себе, хватает трубку, начинает звонить Романову – главному чиновнику по так называемому литу, именно он должен был дать «добро» на спектакль. Министр в накале повышает голос, срывается на крик: «Что такое? В чем дело? Почему отказываете? Ах, вы напишете! Пишите. Однажды ваша жалоба на меня не сработала, я все равно орден получила! Но что вас сдерживает? Я доверяю этому коллективу, этим артистам! И своей властью министра разрешаю играть спектакль «Большевики»! Да-да, завтра!»

Напряженная мизансцена длилась минуту. Наша защитница бросает трубку, встает из-за стола, и мы на пару, как бабы в деревне, едва не заголосили».

Не любила мужчин, которые видели в ней только столоначальника…

Драматург Виктор Розов рассказывал, как благодаря Фурцевой оказался в Японии, о чем не мог даже и мечтать в те дальние времена.

Однажды с утренней почтой он получил письмо с японской маркой. Удивился, распечатал. Написано было по-русски, абсолютно грамотно. Режиссер и руководитель молодежного театра в Токио приглашали посмотреть, как играют японские актеры его пьесу «В добрый час!». Подчеркивали при этом, что театр принимает на себя все расходы во время пребывания драматурга в их стране…

Поехать в Японию? Это почти все равно что полететь на Луну! Розов прекрасно понимал, что поездка в Страну восходящего солнца ему не «светит», и радовался уже тому, что его пьеса о жизни московских школьников оказалась близкой японскому зрителю и успешно идет в далекой Японии.

Однажды на одном из совещаний в Министерстве культуры на улице Куйбышева в перерыве Екатерина Алексеевна Фурцева подошла к группе драматургов, среди которых был Розов, и стала спрашивать у каждого, как идут дела. Неожиданно для себя Розов вскользь упомянул о японском варианте «В добрый час!» и о приглашении посмотреть спектакль. Екатерина Алексеевна наивно спросила: «Так почему же вы не съездите и не посмотрите?» Розов замялся: «С удовольствием бы, но это же не так просто…» – «Так в чем же дело, Виктор Сергеевич? – перебила Екатерина Алексеевна. – Поезжайте!»

Через несколько дней в квартире Розова раздался звонок:

– С вами говорят из иностранного отдела Министерства культуры СССР. С какого числа вы хотите ехать в Японию?

Екатерина Алексеевна запомнила их мимолетный разговор! Вскоре Виктор Розов получил заграничный паспорт и визу.

Однако авиабилет и паспорт есть, а японских йен-то нет! Как отправляться в столь дальний вояж без денег? Вдруг не встретят в аэропорту…

В Министерстве культуры, куда пришел Розов по этому вопросу, имелось жесткое мнение: в стране трудно с валютой.

– Не тратьте время, не откладывайте отъезд. Садитесь в самолет, и… – увещевал Розова работник министерства. Неожиданно открылась дверь, и вошла Екатерина Алексеевна.

– Вы еще не уехали?

– Валюты нет, Екатерина Алексеевна, ни гроша, – успел объяснить причину своей задержки драматург.

– Подождите меня, пожалуйста, я скоро вернусь. Я в аэропорт, встретить гостей из Пакистана…

Пока Виктор Сергеевич ждал Фурцеву, работник финансового отдела увещевал его, что и Фурцева не в состоянии решить его проблему: