Екатерина Фурцева. Любимый министр

На фотовернисаже Фурцева — колоритная фигура советской политики. Любила красиво одеться и красиво выпить. Явила собой пример того, что и ткачихи могут управлять государством. Дама со сталинской закалкой и собственной внутренней трагедией: в 50-е годы она все же не смогла дореализовать свои политические амбиции. Назначение на пост министра культуры трактовалось тогда как понижение. Однако и здесь она сумела найти выход нерастраченному советскому задору: как следует орудовала в культурной вотчине кнутом, не забывая и о мешках с пряниками. Управляя, она и сама оставалась рычагом власти. Фурцева вполне потянет на героиню голливудского фильма. Если в нем будет поменьше пафоса».

(«Коммерсант», № 232, 9 декабря 2000)

* * *

Строгий выговор главному архитектору

Шпиль колокольни храма Успения на Сенной был вторым по высоте после шпиля Петропавловской крепости, являясь одной из важнейших архитектурных доминант столицы. Фантастически богатой была утварь храма и коллекция икон. Однако все это не остановило власти Ленинграда, считавшие, что эта церковь «не имеет архитектурной ценности». В сентябре 1961 года «Вечерний Ленинград» сообщил, что скоро «позорное пятно на облике Сенной площади» будет снесено и на его месте появится наземный павильон станции метро «из стекла и бетона». Архитекторы Ленинграда переполошились и направили письмо к тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой, умоляя сохранить памятник архитектуры. Та прислала в город комиссию, а потом направила письмо с запрещением сноса шедевра архитектуры. Но в управлении Ленметростроя, спешившего быстрее закончить сооружение станции на Сенной и не желавшего ничего переделывать, умышленно не стали его вскрывать, а переправили назад отправителю. На другой день церковь взорвали. Разгневанная Фурцева объявила главному архитектору города строгий выговор, но было поздно — на месте храма уже дымилась груда битого кирпича…

(«Петербургский дневник», издание правительства С.-Петербурга)

* * *

И сделала фуэте…

Две работы известного художника Дмитрия Жилинского собирались отправить на выставку в Японию. На одной из них были изображены два его друга-художника в свитерах. А на другой — его жена Нина рисовала полную натурщицу. Про художников Екатерина Алексеевна Фурцева сказала: «Разве советские люди такие худые?» А про натурщицу: «Разве советские женщины такие толстые? Посмотрите на меня…» И сделала перед Жилинским что-то вроде фуэте.

(Из рассказов художника Д. Жилинского)

Собран материал, закончена книга, поставлена точка…

Разогретый впечатлениями об удивительной судьбе и жизненной драме Е.А.Ф., читатель может задуматься: счастливо ли она провела отпущенные Богом годы? Было ли это счастье в семье: в дочери, во внучке, в мужьях? Пожалуй, вряд ли. Почему? См. все вышеизложенное.

Скорее всего, радость жизни, удовлетворение приносили ей работа, служение системе, строю, партии, культуре, на посту главнокомандующей которой она пробыла целых четырнадцать лет. Служила честно, искренне, можно сказать вдохновенно, насколько могла, исходя из своих способностей, знаний, черт характера и натуры.

Абсолютное большинство мемуаристов-вспоминателей свидетельствуют о Фурцевой тепло, благодарно, душевно, с юмором. Вчерашняя ткачиха, познавшая законы партийного руководства, она за короткий срок стала легендой, первостатейной персоной на кремлевском Олимпе. Сделанное на ниве ее ведомства значимо и сегодня, спустя 36 лет после смерти. Сотворенные по ее распоряжению театры, филармонические залы, художественные выставки, музеи и даже стадионы дают людям отдохновение, эстетически развивают. Но есть и другие свидетельства. Фурцева весьма неоднозначная фигура, и те, кто пострадал от ее своеволия, нетерпимости, недопонимания, говорят о ней резко, хуля и издеваясь. Хорошо это или плохо, что «Pro et Contra»? Да, наверное, так и должно быть, когда человек отдается своему делу истово, подчас рискуя карьерой и даже жизнью. Только такие люди и вызывают интерес у потомков. О таких пишут книги, делают фильмы, таким ставят памятники… Вот почему Екатерина Алексеевна Фурцева становится все более и более… актуальной. О многих, стоявших рядом с ней на кремлевской трибуне, давно забыли. Ни лиц, ни имен, ни деяний. Будто бы и не было вовсе. Потому что о них нечего сказать. А о ней продолжают говорить, писать и спорить…