Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

Несмотря на ожидаемые возражения британцев, Панин не оставлял надежду урегулировать англо-американский конфликт. «Граф Панин всегда держится своей идеи советоваться с самими американцами и сделать их властителями свой судьбы», — докладывал французский посланник в январе 1781 года^{786}.[279] Британия объявила предварительное условие для переговоров: французы должны порвать все связи с американцами и оставить Северную Америку. Но Панин и слышать не хотел о таком жестком условии. Он сообщил австрийскому посланнику, что «оставить Америку превосходству и мести Англии было бы против достоинства христианской державы». Лучшим способом примирить различные требования «было бы изолировать посредством перемирия, и другими приемами, о которых можно договориться, каждую провинцию Америки от всякого открытого и скрытого влияния, от Франции, а так же Англии, чтобы дать каждой из провинций полную свободу заявить о своем предпочтении, будь то зависимость, будь то независимость, без боязни последствий какой-либо обиды». Их окончательное решение «может быть объявлено должным образом государствам-посредникам представителями»^{787}. Те же настроения были повторены австрийскому посланнику и в беседе, состоявшейся позднее. На этот раз Панин добавил, что на время перемирия необходимо лишить Континентальный конгресс всякой власти и влияния, «чтобы таким образом устранить возражение Англии, которая по-прежнему постоянно утверждает, что несколько провинций сильнее недовольны тираническим угнетением Конгресса и жалуются на это новое иго больше, чем когда-либо раньше при прежней власти метрополии». Некоторые колонии, снова отметил Панин, вполне могут решить остаться под британской властью^{788}. Предложения о посредничестве двух дворов, руководствовавшихся указаниями Панина, были названы «Заговор о разделении Америки»^{789}. Но они были лучше, чем первоначальная испанская схема с перемирием и status quo в Северной Америке (предложенная, когда Испания еще была союзницей Франции), так как они позволили бы американцам самим решать свою судьбу; и если бы голосование было проведено честно, это вполне могло привести к независимости всех тринадцати штатов. Учитывая военную ситуацию в то время, которая подробно освещалась российской прессой, эти предложения о посредничестве можно считать очень даже справедливыми в отношении американских колоний. Как раз понимание этого, а также желание выпутать Францию из якобы бесполезной войны и заставляло Верженна с таким рвением относиться к инициативе Панина. И как раз то же самое понимание принуждало Англию — как оказалось, проявившую недальновидность, — отвергать попытки распутать американский гордиев узел. Затем, когда в 1781 году в Йорктауне сдался Корнуоллис[280], роли поменялись. Теперь американцы могли требовать не меньше, чем полную независимость, и британцам придется после полного разгрома спасать, что можно. Но когда вести о Йорктауне дошли до российской столицы, Панин уже был не у власти.

Взгляд Никиты Панина на международные дела был характерен для неэкспансионистски настроенной части российского дворянства — называемой иногда «консервативная оппозиция», — сконцентрировавшейся вокруг Панина и великого князя Павла Петровича[281]. Эта группировка противилась агрессивной внешней политике, в особенности направленной против турок, опасаясь, что война может отвлечь внимание от насущной задачи упорядочения внутреннего управления в Российской империи. Сам Панин был против первого раздела Польши; он советовал императрице в 1772 году, в самый разгар Русско-турецкой войны, заключить с турками мир, довольствуясь минимальными территориальными приобретениями; и после успешного завершения войны он отказался требовать от Порты четкого соблюдения условий договора, опасаясь возобновления конфликта. Длительный мир, не требующее больших расходов расширение территории — вот средства Панина для возвращения внутреннего порядка и экономического процветания^{790}.[282] Как мы видели, Панин делал все, что мог, чтобы остановить Войну за независимость в Америке.

В конце 70-х годов, однако, влияние Панина начало ослабевать. Императрица стала все больше и больше прислушиваться к советам князя Г.А. Потемкина, своего прежнего фаворита, и А.А. Безбородко, своего самого преданного секретаря; оба выступали за более агрессивную политику на юге. «Северная система», и в особенности союз с Пруссией, были помехой, поскольку Фридрих II не только дал понять, что не одобрит нападения на оставшиеся в Европе турецкие владения, но и фактически предложил заключить прусско-русско-турецкий союз (1779) для сохранения status quo в Южной и Восточной Европе. (Этот проект одобрил Панин, но не императрица.) Дружеский визит Иосифа II в Россию в июне