Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

Хотя сравнительно легко осуждать Екатерину за избранный ею способ решения вопроса о «торгующем дворянстве» — путем укрепления устаревших структур, — необходимо сказать, что нет данных, которые позволяли бы предполагать, что многие дворяне действительно были готовы порвать с традицией и заняться торговлей или что участие дворян в торговле в XVIII веке ощутимо способствовало бы преодолению экономической отсталости, от которой Россия страдала уже в начале XIX века. Ведь на самом деле дворяне не проявляли активного интереса к регулярным занятиям торговлей, что видно из подавляющего большинства дворянских наказов депутатам Уложенной комиссии. Но если принять во внимание ограниченность рынка земли и отсутствие практики продажи должностей, то в России XVIII века было очень мало возможностей с выгодой использовать избытки капитала[118]. Если к этому обстоятельству прибавить еще и постоянное увеличение расходов на подражание западноевропейскому образу жизни^{324}, то вполне оправданным выглядит предположение, что некоторые из наиболее предприимчивых дворян с удовольствием пустились бы в торговлю, будь то по убеждению или из необходимости. Как мы уже видели, в Уложенной комиссии были дворяне, которые требовали права торговать; и неслучайно самые настойчивые требования исходили от дворян Москвы и Ярославля, проживавших на территории, входившей до 1775 года в Московскую губернию, которая отличалась самыми заметными в России темпами роста экономической активности. Другие дворяне, если судить по жалобам купцов в Комиссии, занимались торговлей, не имея официального разрешения (однако даже примерное число этих дворян узнать очень трудно). Были, однако, и те, кто ухватились за екатерининские Жалованные грамоты, чтобы заняться торговлей, которая, как они посчитали, была для них теперь открыта. Таким образом, нельзя отрицать, что в определенной степени заинтересованность в занятии коммерцией у дворян все же существовала.

И пусть этого ограниченного числа дворян было недостаточно для бурного роста торговли, их вполне хватило бы, чтобы компенсировать утечку талантов и капитала, связанную с небольшим, но постоянным оттоком купцов, оставляющих свое занятие ради получения дворянского звания. Ведь Екатерина, исключив дворян из прямых форм торговли и серьезно ограничив права крестьян в этой области (со временем все более ужесточавшиеся требования для записи в городское сословие сделали для крестьянина этот переход почти невозможным, а Жалованная грамота городам позволяла крестьянину продавать только то, что было произведено в его деревне), не сделала следующего логического шага — не запретила переход купцов в дворяне и не сделала купеческое сословие совершенно закрытым. Хотя императрица не решилась все же зайти слишком далеко и удовлетворить просьбу ряжских купцов о пожаловании дворянства всем купцам, занимающимся оптовой внешней торговлей^{325}, она продолжала жаловать дворянство по императорскому указу или пользуясь системой гражданских чинов Табели о рангах. Таким образом, отток таланта и капитала продолжался, так как богатые промышленники, откупщики, поставщики государства и обычные купцы получали от благодарного государства дворянские грамоты и тут же бросали занятие, давшее им видное положение^{326}.[119] Приняв во внимание этот отток, усиленный естественным сокращением вследствие банкротства купцов, нам приходится объяснять «недостаток купеческого капитала» начала XIX века отчасти и чрезмерно жесткой государственной политикой Екатерины^{327}.[120] Во имя развития торговли требовалось перенаправить деньги и таланты обратно в торговлю через дворян и крестьян, чтобы восполнить, как предлагал Койе, уход удачливых предпринимателей или же сделать этот переход еще более сложным, если не невозможным, за что последовательно выступал князь Щербатов. Императрица, однако, отвергла оба подхода, последствия чего стали видны в XIX столетии.