Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

Уже отмечалось, что ответственность за отсутствие в Грамотах подходящих терминов для обозначения понятия «сословие» делят между собой императрица и русский язык. На самом деле, если мы действительно ищем ответственного, то это русская история, в которой «не сумели» возникнуть сословия, являвшиеся неотъемлемой частью западноевропейской цивилизации Средних веков и раннего Нового времени. Когда нет самих сословий, то остается только признать, что и язык не способен их описать. Нельзя ожидать от языка, чтобы в его словарном запасе было слово для описания еще не существующего явления. Как раз поэтому императрице и ее современникам приходилось выкручиваться, чтобы описать явление, которому они надеялись дать жизнь. (И словно чтобы лучше довести эту мысль до логического конца, императрица о сословиях пишет в основном в будущем времени — см. ее «Большой Наказ» и ее письма к мадам Жоффрен.) К сожалению ли, к радости, бремя смысла в Грамотах было возложено на слово «состояние», и, следовательно, ученый, который захочет понять социально-политические интенции императрицы, должен принять во внимание значение, которое она ему придавала.

Хотя неоспоримого претендента на право однозначно передавать смысл 'etat или «сословие» в XVIII столетии в русском языке не было, наше состояние будет лучше, когда настанет время собрать вместе чин, род, штат, класс, член, звание, стан или состояние в юридическое лицо. Здесь, к счастью, императрица была вполне точна. В заимствованиях, по всей видимости из работ Блэкстона о корпорациях, она для слова «corporation» ясно и последовательно использовала его прямой русский эквивалент во всех Грамотах. Признав данный факт, следует оговориться, что даже и в этом случае Екатерина непроизвольно создала путаницу для ученых, желающих разгадать ее политику. Путаницу она создала, избрав в качестве эквивалента не очень подходящее здесь русское слово общество (самый распространенный перевод которого на современный английский язык — «society», смысл которого иногда сопоставим с русским словом) и оставив современного читателя один на один с необходимостью соотнести «общество» и «сословие» безо всякого переходного звена. Принимая во внимание такой беспорядок в терминах, понятно, почему современный ученый, занимающийся социальной структурой России раннего Нового времени, отмечает, что русский язык XVIII века был совершенно не способен передать значение слова «сословие». Придя к такому заключению, совершенно естественно пойти дальше и прийти к обобщению, что до самого начала XIX века государственная власть все еще воспринимала социальную группу как совокупность индивидов мужского пола, наделенных различными видами обязанностей перед государством. И только постепенно, как утверждает современный ученый, государственная власть разработала понятийный аппарат, охватывающий большие социальные величины, и лишь в начале XIX века смогла она придумать упорядоченную иерархию сословий^{369}. Для человека, обеспокоенного, подобно императрице, своей ролью в истории, такой вердикт оказался бы потрясением.

Если принять во внимание стоявшие перед императрицей семантические трудности и то, что русский был для нее неродным языком, можно объяснить, почему ученые склонны упускать из виду ту содержательную часть ее законодательства, которая касалась корпораций. Следует также учесть, что у англо-американских ученых те же трудности: построенное по корпоративному принципу государство чуждо их традиции, и в английском языке, как и в русском XVIII века, нет слова, соответствующего известному немецкому St"andestaat — государство, основывающееся на корпорациях. Без подходящего словарного запаса концептуализация оказывается еще более сложным делом. И если к этим трудностям прибавить еще и хронологическое вмешательство Французской революции и сопутствовавший ей разрыв преемственности в западной политической мысли, то вполне естественно, что некоторые ученые не смогли понять истинные намерения Екатерины II в ее законодательной деятельности.

Так каковы же были истинные намерения? Сформулировать свод фундаментальных законов, применимых к каждому подданному Российской империи. Равенства всех перед законом не предполагается. Однако подданные будут обладать правами, привилегиями и обязанностями через принадлежность к сословиям. Иными словами, императрица собиралась одним указом создать социально-политическую структуру, развитие которой в Центральной и Западной Европе заняло многие столетия.

* * *