Екатерина Хромова

– Может сложиться впечатление, будто я вела какую-то беспорядочную жизнь, – с печальным лицом протянула она. – У меня было несколько изматывающих романов, обычно они продолжались не более четырёх месяцев, потом отношения разваливались, после чего я полтора года переживала расставание. Однако мысль о долгих отношениях мне всегда нравилась… хотя, с другой стороны, иногда люди живут вместе вечность и при этом чувствуют себя несчастными. Должна быть золотая середина.

Подойдя к роялю, она принялась рассматривать ноты, словно отыскивая в знаках музыкального письма нужный ответ.

– Когда говорят: «чрезмерно дотошный», «обсессивно-компульсивный» или «организованный», то подразумевают, что человек равнодушный, но я не такая. Я очень открытая, когда общаюсь с новыми людьми. Просто я не хочу становиться причиной хаоса, который может повредить моим родителям. Я не хочу подводить ни их, ни себя, или чтобы все узнали, что я опозорилась.

– Не думаю, что отношения со мной – это какой-то позор, – обиженно откликнулся он. – И если тебе нужны долгие отношения и это твоё новое правило, то моя кандидатура в этой номинации – самая лучшая.

Она вскинула спокойные глаза и снисходительно вздохнула:

– У меня есть правила для многих сфер жизни. Любовь в их число не входит.

Андрей уныло согласился: да, надо всё по-серьёзному, выждать два месяца до нового года, а там будет видно. Взволнованно глядя на неё, дрогнувшим голосом он заявил, что их встреча – это лучшее, что могло с ним случиться, что раньше он был в гуще безумия, а сейчас может сосредоточиться и нормально работать дальше. Видя её сосредоточенное внимание, он продолжил:

– Сейчас я гораздо более сфокусирован. Совсем недавно мне было необходимо, чтобы меня окружал хаос, конфликт, суматоха, веселье. Какое-то время я был вечно навеселе, сидел, как в материнской утробе, понимаешь? Наверное, так было потому, что я не хотел чувствовать какие-то вещи. Просто всё… чёрт… всё дело в желаниях. Понимаешь?

Она кивнула, и он, приободрившись, добавил:

– Наша общность… наше единство представляется мне железной стеной, о которую неминуемо разобьются преследующие меня неприятности…

Внезапно она, к чему-то прислушавшись, прервала его:

– Извини, я на секунду отойду.

Проследив за ней взглядом, как она дойдёт до двери, Андрей повернулся к камину. Пламя немного утихло, и он стал бросать туда одно за другим поленья, беря их из специальной ниши. Позаботившись о тепле для рыбок, он принялся шагами, в такт своим невесёлым думам, мерить территорию, несказанно томясь, осаждаемый тяжёлыми мыслями. «Да, уж, много загадок втиснула эта подруга в мою свободную от забот голову»…

Андрей привык работать с людьми, зная их характеры и наклонности… это касалось не только работы. В своей многосторонней деятельности владелец бизнеса никогда не испытывал одиночества. Если он сталкивался с особо трудным характером, то рубил с плеча, задействовал весь доступный ему арсенал обольщения помимо личных качеств: дорогая машина, приличная квартира в центре Петербурга, шикарные заведения, заграничные поездки. Как далёк оказался весь этот привычный и разумно налаженный мир сейчас, когда он лишился почти всего, здесь, в Волгограде, где он увяз, как в болоте, и где ему уже и по улицам ходить опасно! Банкротство и два уголовных дела отделяли его от тех счастливых времён, когда он был по-настоящему свободен.

Но главное в этом эпизоде с Катей было то, что впервые в жизни он попал в условия, где выработанные за долгие годы средства убеждения людей бессильны и даже неуместны.

И всё же упрямицу надо вернуть… считай, завоевать заново.

Разгоревшийся огонь отбрасывал на ковёр чудовищные тени. Андрей живо вспомнил историю этого дома и ему показалось, будто он слышит голоса, доносящиеся из другого мира, из могилы. Им овладело ощущение, что где-то в соседней комнате находится Апокалипсис, просто не видна дверь, ведущая в неё. Всё стало казаться зыбким, невесомым, созданным игрой воображения. Ощущение зыбкости передавалось даже от огромной хрустальной люстры, тускло мерцающей в высоте.

Вернулась Катя. И по тому, как молча прошла она, как задумчиво провела ладонью по наморщенному лбу, он понял: она вернулась, чтобы его выпроводить. Он бессилен проникнуть в её замкнувшуюся душу. Она молча прошлась, и он, бесшумно скользя вслед за ней, пытливо вглядывался, стараясь пробраться в её мысли.

В изнеможении она остановилась возле книжного шкафа и едва слышно спросила:

– Ты любишь читать?

В камине потрескивали угли, изображённые на портрете родители Кати пребывали в изменчивой полумгле. Андрей воспрял духом: есть предмет для разговора, значит, не всё потеряно:

– Вообще чтение – это моя страсть. Всё мечтаю совместить чтение и секс. Что может быть прекраснее, чем забраться на ложе любви с томиком Войны и Мира!..