Екатерина Медичи

Тем временем отношения Екатерины с обожаемым супругом, в которого она влюбилась с первой их встречи в Марселе, складывались не лучшим образом для нее. Все помыслы Генриха были о даме его сердца — Диане де Пуатье, которую он боготворил. Как будто нарочно для того, чтобы все знали, кому он поклоняется, Генрих стал носить цвета своей богини: черное и белое. Каково было Екатерине видеть это? Но она молча сносила обиду, и так продолжалось на протяжении целых двадцати шести лет.

Сложные отношения связали Екатерину с первых же дней ее пребывания при королевском дворе с метрессой Франциска I, Анной де Пислё, герцогиней д’Этамп, во всем соперничавшей с Дианой де Пуатье, которую она от всей души ненавидела. Когда Генрих станет дофином, соперничество двух метресс будет определять не только обстановку при дворе, но и политику Франции. Мадам д’Этамп, дабы убрать со своего пути соперницу, которую она не называла иначе как «старуха» (хотя Диана была лишь на девять лет старше ее), всячески старалась настроить короля против сына. Поскольку ненависть метресс была взаимной, Диана рассказывала окружению короля о неверности его фаворитки, о ее многочисленных любовниках. Екатерине оставалось лишь со стороны наблюдать войну фавориток. Ей поневоле приходилось искать благосклонности всесильной метрессы короля. При этом ей не надо было делать особых усилий над собой, учитывая, что мадам д’Этамп враждовала с ненавистной ей самой Дианой де Пуатье. Преуспев в снискании благоволения королевской фаворитки, Екатерина заслужила признательность и самого короля. Однако двор был расколот на два враждующих лагеря, и ей приходилось приноравливаться к обеим группировкам. Другая на ее месте неизбежно навлекла бы на себя гнев одной из сторон, а то и обеих сразу, но Екатерина успешно избежала этой участи, продемонстрировав высшее мастерство политического лавирования.

В лагере ее супруга, к которому примыкал Монморанси со своими двумя племянниками, верховодила Диана де Пуатье, имевшая своих союзников — Гизов, герцогов Лотарингских. Один из них, герцог д’Омаль, был женат на ее дочери Диане. Другой, Франсуа Гиз по прозвищу Меченый, видный полководец, являлся ключевой политической фигурой того времени и непримиримым противником Шатий-онов. Третий Гиз, кардинал Лотарингский, обладал незаурядным талантом политического деятеля. Королева Элеонора, не желавшая иметь ничего общего с мадам д’Этамп, также оказалась в лагере Дианы. На стороне короля и его фаворитки были Маргарита Наваррская и ряд весьма влиятельных сеньоров, к числу которых вскоре примкнули и Шатийоны, не ладившие с Гизами. Ко всем прочим разногласиям вскоре добавились и расхождения по религиозным вопросам: герцогиня д’Этамп искренне прониклась идеями Реформации, тогда как Диана де Пуатье оставалась убежденной католичкой. Так начали формироваться религиозно-политические группировки, борьба которых будет терзать Францию на протяжении многих десятилетий.

Екатерина лавировала между группировками, не примыкая ни к одной из них. Она старалась угождать обеим метрессам — и своего супруга, и тестя — с той лишь разницей, что в душе люто ненавидела Диану де Пуатье. Ата благосклонно принимала знаки внимания со стороны непритязательной маленькой итальянки, почти не замечая ее.

Несмотря на благорасположение к ней короля, Екатерина чувствовала себя одиноко в чужой стране, и это одиночество лишь в какой-то мере скрашивалось поступлением на французскую службу братьев Строцци (сыновей ее бывшей опекунши Клариче Строцци) — Пьеро, Леоне и Лоренцо, ее кузенов, с которыми она делила свои детские игры. Их приезд возвестил начало «итальянского вторжения» во Францию, которое лишь добавило Екатерине непопулярности в народе. Не приехал лишь один человек, которого она хотела бы видеть возле себя, — Ипполито. В июне 1535 года Алессандро отравил его. Однако нет худа без добра: присутствие при французском дворе элегантного кардинала Ипполито могло бы иметь катастрофические последствия для репутации Екатерины.

Желание Екатерины иметь у себя на службе со-отечественников-итальянцев вполне понятно. Видное место среди них занимал Антонио Гонди, мелкий банкир, жена которого стала фрейлиной, а впоследствии и кормилицей детей Екатерины. Среди прочих следует прежде всего отметить еще одного банкира — Бираго, а также Лодовико ди Гонзага, младшего брата герцога Мантуанского. Со временем они приняли другие имена: старший сын Гонди вошел в историю как граф де Рец, маршал Франции, Бираго — Рене де Бираг, канцлер, Гонзага — герцог де Невер. Двумя другими итальянцами, имевшими большое влияние на Екатерину, были братья Руджери — Козимо и Лоренцо. Особенно полагалась она на советы астролога Козимо. Именно он предсказал ей почти невероятное: что она, бездетная жена второго сына короля, станет королевой Франции и матерью десятерых детей.

Нежданная перемена участи