Екатерина Медичи

Филлипп II, чья мать была сестрой кардинала-короля, не только обладал более законными правами на трон, но и явно намеревался ими воспользоваться, объединив Португалию с Испанией. Вдруг Филипп обнаружил, что его бывшая теща заняла весьма воинственную позицию, дабы помешать его замыслам. Екатерина писала: «Если бы такое удалось, это было бы уж слишком, и я намерена присоединить это королевство к Франции на основании моих прав (которые не так уж малы)». Легко представить, сколько радости и удовлетворения принесло бы Екатерине обладание Португальским троном, в памяти еще живы были времена, когда надменные французские дворяне воротили нос от ее купеческого происхождения.

Осенью 1580 года, сразу после подписания мира при Фле, Алессандро Фарнезе, герцог Пармский, повел испанские войска осаждать Камбре. Услышав эти новости из Нидерландов, герцог Алансонский едва мог дождаться благоприятной возможности ускользнуть и объявил: он отправляется на помощь людям, которых поклялся защищать. Он даже получил официальный титул «Защитника свободы в Нидерландах против тирании испанцев и их союзников» — совершенно бессмысленный, вменявший ему лишь обязанности, но не суливший никаких прав. Теперь он воображал себя настоящим защитником Нидерландов и начал собирать силы, чтобы выступить на помощь. Екатерина была «весьма обескуражена», опасаясь, как бы непрочный мир во Франции не был нарушен еще одной безумной выходкой ее сына против могущественных испанцев. Она написала Алансону, напоминая ему о его положении и обязательствах: «Хотя тебе досталась честь быть братом короля, тем не менее, ты — его подданный и должен полностью повиноваться ему. Пусть это будет главной твоей заботой во имя блага королевства, доставшегося в наследство от твоих предков».

Как можно было предвидеть, брачные переговоры с Елизаветой сперва затягивались, а теперь и вовсе резко оборвались. Королева Англии вдруг заговорила о разнице в возрасте между нею и герцогом, о том, что он принадлежит к католической церкви, опасности, коей она подвергается в результате его похода на Нидерланды. Она предположила, что лучше было бы заключить менее тесный союз с Францией. Посланники, которые вели переговоры о браке, вернулись домой, а Алансон послал войска освобождать Камбре. Екатерина встретилась с ним в мае 1581 года, пытаясь остановить сына и предотвратить рискованные шаги. Он не послушался матери и отправился к своим войскам. В июле Екатерина снова встретилась со своим воинственным сыном, на сей раз осознав, что он не остановится. И королева начала умолять Генриха отправить помощь брату. Король, хотя и был взбешен при мысли о возможном нападении Испании на Францию в результате этой провокации, однако, согласился послать тайную помощь.

Елизавета отправила Генриху послание, где говорилось, что в интересах и французов, и англичан следует образовать «конфедерацию… посредством которой можно помешать королю Испании наращивать свою мощь, а также помочь Монсеньору». Но Генрих не позволил заманить себя в ловушку туманных обещаний английской королевы. Он боялся, что в результате ему придется оказаться лицом к лицу с Испанией, а ее величество ускользнет, поэтому не стал развивать тему. Но Елизавета не оставляла попыток образовать своего рода свободную коалицию с Францией. Алансон тоже решил попросить помощи у Елизаветы лично, поэтому прибыл в Англию в ноябре 1581 года. Было уже ясно, что брак между ними не осуществится; однако, Елизавета обращалась со «своей лягушечкой» очень нежно. Он даже получил от нее заверения в любви (и около 15 тысяч фунтов), но на публике королева не делала заявлений о том, что они поженятся. Алансон, который и не надеялся повести под венец свою заморскую королеву, а только явился за деньгами, вдруг обнаружил, что все еще верит в то, что Елизавета может стать его невестой. Герцог, однако, не был нужен этой увядшей государыне, которая, несмотря на возраст, умело применяла свои женские чары, наедине клянясь ему в любви, а на людях — избегая.