Екатерина Медичи

Утром 21 декабря придворные видели, как король и герцог горячо спорят о чем-то в садах близ замка. Гиз настойчиво просил освободить его от должности наместника. Король счел это хитрым маневром со стороны Гиза, который метил на более высокую должность коннетабля. Позже в тот вечер он держал совет, посвященный расправе над соперником. Король мог встречаться с остальными заговорщиками, не боясь вызвать подозрения, ибо в этот момент шел праздничный бал в честь замужества Кристины Лотарингской, и внимание всего двора было приковано к этому событию.

На встрече, не желая, чтобы о нем вспоминали «как о Нероне», король, однако, еще раз подчеркнул суть ситуации: если Гиз не умрет, то убьет самого короля или отстранит его от власти. Было решено, что нужно также расправиться и с кардиналом де Гизом, ибо, если его пощадить, он станет слишком сильным центром притяжения для экстремистов из Лиги. Генрих оправдывался тем, что братья Гизы виновны в «оскорблении величества», а это преступление карается смертью. В возбуждении король обратился к своему тесному кружку: «Кто убьет этих злодеев-Гизов ради меня?» Его личные «сорок пять» телохранителей из созданного д'Эперноном отряда не моргнув глазом согласились выполнить задание. В ту же ночь до Моризини дошли новые слухи, и он отправил собственного капитана охраны к архиепископу Лионскому Пьеру д'Эпинаку, прозванному «мозгом Лиги», с которым ужинал герцог Гиз, дабы предупредить последнего об опасности.

На следующее утро после мессы король и герцог, как сообщали очевидцы, снова препирались, и это было странно, ибо их обоих пригласили в покои к Екатерине. Генрих был сама щедрость и остроумие, и оба шутили и обменивались сплетнями у кровати королевы-матери. Они отлично провели время, угощаясь сладостями и болтая, наконец, Екатерина попросила обоих обняться, дабы забыть о прошлом. Генрих, как говорят, заключил герцога в объятия и поцеловал. Соперники отбыли из королевских покоев, вроде бы, в самом сердечном расположении духа. Эта сцена очень подбодрила Екатерину, хотя, как заметил один историк, слова из пьесы Расина «Британник» — «Я обнимаю своего врага, ибо так проще задушить его» — как нельзя лучше подходили к ситуации.

Перед тем, как расстаться с герцогом в тот вечер, король объявил, что, поскольку он будет справлять Рождество в отдаленном павильоне парка, ему необходимо закончить там одно неотложное дело. Он повернулся к герцогу со словами: «Кузен, у нас есть важные и трудные задачи, разрешить которые следует до конца года. Придите, пожалуйста, завтра рано утром на совет, дабы мы могли этим заняться». И, так как он переезжал в павильон, то попросил герцога (в обязанности которого входило хранение всех ключей в замке), немедленно дать ему ключи, так как фургоны для перевозки багажа прибудут в четыре утра.

В ту ночь герцогу было еще одно предостережение. Его мать, герцогиня де Немур, сказала сыну, что слышала о королевском заговоре против него: утром его собираются убить. Гиз же, как утверждают, надменно отвечал: «Он не посмеет». За ужином он нашел записку под салфеткой, где его снова предупреждали о покушении на его жизнь. Гиз попросил перо и написал: «Он не посмеет», после чего отложил бумагу в сторону. Фатальная уверенность в том, что Генриху, как обычно, «не хватит пороху», ослепляла герцога, он не учел, до чего может дойти человек, ощущающий себя загнанной в угол дичью. Гиз повсюду, кроме покоев короля, ходил с эскортом верных и надежных телохранителей, отчего его ложное чувство неуязвимости только усиливалось. В ту ночь он получил еще пять записок, но ничего не предпринимал и даже разозлился, когда его хирург сунул эти записки ему в руку, и сказал: «Этого никогда не случится. Пойдемте спать. Всем вам пора в постель». Он только что вернулся со свидания с прекрасной мадам де Сов и примерно в час ночи пошел к себе в спальню.

Ранее, в одиннадцать часов, к себе в покои прошел Генрих и, перед тем как заснуть, попросил слугу, дю Альда, разбудить его в четыре часа. Ночь он провел беспокойную и проснулся очень быстро — к удивлению королевы — и очень рано. Он не стал одеваться, только накинул халат и в шлепанцах, с зажженной свечой, отправился на встречу с Бельгардом, вожаком компании гасконцев, и его молодцами. К пяти часам убийцы из отряда «сорока пяти» были на местах. Пятеро должны были непосредственно выполнять задание, еще восемь — перекрыть герцогу путь к отступлению, а остальные спрятаться вокруг, на случай, если что-то пойдет не так. Прослушав утреннюю мессу, начинавшуюся в шесть часов утра, король вернулся к себе в кабинет.