Екатерина Медичи

Вся в слезах Диана вышла от королевы и вернулась домой. Смерть лучшей своей подруги теперь казалась ей неизбежной, и последним лучом надежды для нее остался Лесдигьер. Хотя, что он мог сделать, если им самим заинтересовался священный трибунал? Однако о нем она сейчас думала, не зная еще, что он предпримет, но отводя теперь ему одному роль Провидения.

Глава 7 Провидение

Тем временем Д'Андело переправился через Луару близ Сомюра и благополучно соединился с полками брата. Колиньи, следуя своему решению, бросил армию на Ниор и с ходу взял его; впрочем, ниорцы, в большинстве своем гугеноты, особенно и не сопротивлялись. За Ниором пали Фонтене-ле-Конт и Люсон. В первой декаде октября войско гугенотов приступило к осаде Ангулема. На помощь ему торопились из Прованса Д'Асье и Муван.

Герцог де Монпансье, получивший запоздалые сведения о сдаче протестантам городов Пуату и стоявший лагерем на Вьенне близ Шательро, теперь спешил наверстать упущенное и бросился к Ангулему. Но опять опоздал: протестанты были уже в городе. Оставалось одно — идти наперерез Д'Асье, что он и сделал, двинув свое войско на границу с Перигором. У берегов Дордони близ Кастильона он встретил небольшой отряд протестантов, посланный Д'Асье как дозорный, и почти полностью истребил его. Однако сам оказался между двух огней: с севера на него надвигалась армия Колиньи, с юга — Д'Асье и Мувана. Поняв всю невыгодность своего положения, Монпансье спешно отступил на Лимузен, а оттуда на Пуату. На помощь ему через Блуа и Амбуаз двигалось королевское войско под командованием герцога Анжуйского. Объединившись, обе королевские армии заняли Пуатье, где и расположились на зимние квартиры. Теперь они ждали рейтаров герцога Саксонского и весны.

Так же поступили и гугеноты, обосновавшиеся в Ла Рошели. Они ожидали помощи герцога Вольфганга Баварского. Сам герцог, в свою очередь, надеялся на подкрепление от принца Оранского, двигавшегося к нему на соединение через Лотарингию. Немецким рейтарам платили их государи и князья, которые уже запланировали на вторую половину ноября вторжение в Лотарингию, и английская королева Елизавета, выславшая также для помощи протестантам флот с пушками и порохом. Ей неоднократно уже писала Жанна Д'Альбре, и обе королевы-протестантки, кажется, пришли к разумному и взаимному соглашению, хотя не без помощи кардинала Оде де Колиньи, старшего брата адмирала, который уже с месяц жил при английском дворе.

Помешать вторжению немцев надлежало герцогу Омальскому, брату покойного Франциска Гиза, войско которого вместе с рейтарами насчитывало около 10 000 человек. Его армия стояла у самых границ Лотарингии, близ Бар-ле-Дюка. А в Пикардии между Рокруа и Седаном маршал де Косее ждал помощи от герцога Альбы. Объединившись, он намеревался двинуться на Лотарингию, дабы воспрепятствовать продвижению войск принца Оранского.

Итак, к середине ноября в армии Конде, который к тому времени, не выдержав бездействия, присоединился к адмиралу, насчитывалось около трех тысяч всадников и десяти тысяч пехотинцев; армия католиков располагала мощной артиллерией и пятнадцатитысячным войском, состоящим из всадников, копейщиков, швейцарцев и аркебузиров, С севера через Орлеан на помощь герцогу Анжуйскому двигался Таванн.

В то самое время, когда герцог Монпансье приближался к границам Перигора, в Лувр прибыл гонец из Испании, привезший печальную весть: умерла Елизавета Валуа, супруга Филиппа II, дочь Генриха II и Екатерины Медичи. Удар был настолько силен, что буквально парализовал королеву, лишив ее хладнокровия и душевного покоя. Печальную весть сообщил ей сын Карл, узнавший об этом от обоих кардиналов. Прелатам в свою очередь известие принес гонец из Испании.

Екатерина проплакала несколько часов, чего раньше с ней не случалось; она поняла, что это результат расстройства нервной системы, вызванный гражданскими войнами, и первый признак надвигающейся старости. Наплакавшись вволю, она, как женщина деятельная и волевая, взяла себя в руки и решила, поскольку Филипп II остался теперь вдовцом, то она, не желая порывать свою связь с Испанией, отдаст за него другую дочь, Маргариту.

Посол сообщил, что Елизавета умерла на четвертом месяце беременности, по официальной версии, смерть наступила из-за неправильного питания и чрезмерной тучности. Однако истинная причина была другая. Филипп, этот вечно хмурый, грубый, черствый человек и недалекий правитель, однажды уличил жену в измене со своим пасынком доном Карлосом от первой жены. Дикая ревность обуяла тирана, однако он не стал устраивать публичный скандал, а просто приказал верным людям тайком отравить обоих любовников. «Зло должно быть наказано. Только так моя душа успокоится», — сказал он.

Этого, конечно, не знала Екатерина. Собираясь выдать за Филиппа свою вторую дочь, она и не подозревала, что хочет выдать ее за убийцу первой.