Екатерина. Цена слова

Верхний халат с натяжкой, но можно назвать серым, а вот нижнее платье самого «правильного» оттенка зеленого. От моего внимания не укрылось, насколько тяжело Лису видеть меня в цветах его рода. Я даже догадываюсь о причинах, вызывающих это отторжение. Наследник Асиса давно живет, разрываясь между долгом и собственными желаниями. До встречи со мной он мог сколько угодно мечтать о свободе, находясь в командировках без присмотра отца, но потом отодвигал все эти грезы в сторону и возвращался во дворец, дабы все шло, как должно. Я же постоянно маячу перед его носом, живым и очень активным напоминанием о несбыточном. Дело даже не в неких глубоких романтических чувствах, которые он ко мне питает, что вряд ли, просто я его собственный выбор, пусть мимолетный необдуманный, да какой угодно, но собственный! Зеленый цвет для Лиса не только символ его рода, но и символ чести, долга. Он служит напоминание о том, что личным необходимо пренебречь ради чего-то более важного и высокого. Этот цвет на мне обесценивает его собственный выбор, превращает в некий шаг, якобы доказывающий, что он тоже совершен во благо всех и вся, кроме самого Лиса. Если уж я пришла к подобным выводам, то Ясаль все это известно без сомнений. Зачем она так делает?

Трудный вопрос не дает мне покоя. Честно пытаюсь найти на него ответ все время, что трачу на утренний туалет. Навязчивые мысли отступают лишь тогда, когда я оказываюсь перед огромным зеркалом, отражающим не только меня в полный рост, но и половину комнаты в придачу. Ни к чему лукавить, иномирский наряд сидит отлично, но все равно есть ощущение некой фальши и неправильности, будто я занимаю чужое место и играю роль, изначально предназначавшуюся не мне. Похожие чувства я испытывала и вчера, читая книгу.

Вопрос на миллион: от чего может отречься тот, у кого фактически ничего нет? Ответ, по-моему, очевиден.

— Через два дня ты умрешь, — объясняю своему отражению, на тот случай, если оно не вникло в смысл происходящего.

Бледно-розовые губы шевелятся, повторяя мои слова, но лицо остается бесстрастным, а взгляд отрешенным и пустым… О! Так вот по какому поводу меня посетило чувство опустошенности! Надо же, мое подсознание сообразило, что к чему, еще до того, как я принялась анализировать события. Можно за него порадоваться. Ха-ха.

По-моему, все обитатели дворца вымерли или отбыли куда-то в срочном порядке, оставив меня на попечение стражи. На протяжении пяти минут, что я блуждаю по коридорам в сопровождении своего отряда, на встречу не попадались ни праздно шатающиеся сайри, ни сайри, спешащие по делам, ни сайри из обслуживающего персонала…

Наконец, до моего слуха доносятся чьи-то голоса. Если память не изменяет, данная галерея ведет к тому самому залу, где произошло мое знакомство с отцом Лиса. Осознание этого факта никоим образом не сказывается на скорости моего передвижения. Если мне суждено что-то услышать, я услышу, если нет… Наверное, это называется фатализм. Как бы то ни было, следующую поездку я предпочту совершить, пребывая в добром здравии, а не с перемотанными бинтами конечностями или под лошадиной дозой каких-нибудь местных лекарств.

Перед распахнутыми дверями небольшой отряд под моим предводительством останавливается. Стража на входе никак не реагирует на наше появление, поэтому для присутствующих в зале сайри я остаюсь незамеченной. К тому же очень уж они увлечены допросом Баисара.

— Ты спрашивал об этом у своей Тени? — раздается голос Правителя Ильсара.

М-м-м, что-то мне подсказывает — я подоспела вовремя!

— Спрашивал и не единожды, — безучастно отвечает демон. — Обычно если я проявляю настойчивость, ийрис… злится, но не в этом случае. Тень радуется и каждый раз отвечает одно и то же: все идет, как надо, и прекрасно, что выбор пал на Екатерину.

Обдумав слова Баисара, отец Лиса выдвигает предположение:

— Возможно, наши опасения беспочвенны.

Его оптимизм не разделяет сам Лис, или же он хочет получить подтверждение тому выводу, к которому пришел его отец.

— Что тебе известно о судьбе ийрис, читавшего книгу? — допытывается он. — Что с ним произошло?

Баисар выдерживает эффектную паузу прежде, чем ответить.

— Мой принц знает ответ на свой вопрос.

Последовавшую за этой фразой минуту молчания я нахожу очень символичной.

— Этого не может быть! — взрывается мой принц, в полной мере осознав суть текущего момента. — Наши боги никогда не были кровожадными!

Я готова рассмеяться! Лис… Это был бы не он, если бы не просто опустил руки и смирился, не попытавшись досконально разобраться в вопросе. Только, думается мне, и на это у Баисара есть, что ответить.

— Согласен, они не жаждут крови, — не разочаровывает… хотя нет, как раз таки разочаровывает меня демон, — но мой принц должен признать: трудно ожидать, будто за вмешательство в судьбу целого мира, да и всей системы миров, не потребуют ничего взамен.

— Я в это не верю.