Екатерина Великая

Екатерина Алексеевна, волнуясь, прислушивалась к тому, что делалось внизу. Караул отдал честь Государыне. Глухо трещали барабаны. Рядом в зале раздались голоса. Государыня проследовала к сановникам.

Вдруг застучали быстрые шаги, двери распахнулись, и в малой антикамере появился Великий Князь, сопровождаемый Брюммером.

Он был в кирасирском колете, подколетнике и рейтузах — весь белый. Лосиный кафтан с отложным воротником, обшлагами и загнутыми треугольником полами висел на нём как на вешалке. Великий Князь вытянулся и исхудал за время болезни. На его длинном теле, узком и непропорциональном, точно была насажена громадная, распухшая после оспы красная голова со следами тёмных пятен. Он был в старомодном большом волнистом парике, делавшем его голову ещё больше. Прикрытые верхними веками глаза были как тёмные щели. Екатерина Алексеевна сделала порывистое движение навстречу Великому Князю и остановилась.

«Монстр», — мелькнула в её голове мысль, и холодными и слабыми стали ноги, точно она и в самом деле увидала чудовищное привидение.

— Не узнаёте меня, Ваше Высочество?

Кривая и злобная усмешка исказила безобразное лицо Великого Князя.

Екатерина Алексеевна справилась с собою. Она быстро пошла навстречу Великому Князю, протягивая ему обе руки и сказала, как могла спокойнее:

— Помилуйте, Ваше Высочество! Слава Богу что вы совсем поправились!

Этот миг первой встречи после болезни никогда потом не был ни тем, ни другою позабыт. Белый «монстр», появившийся в полумраке прохладной антикамеры, остался в памяти Екатерины Алексеевны навсегда, и Великий Князь не мог позабыть той мгновенной гримасы страха и отвращения, которая вдруг появилась на радостно-возбуждённом лице его невесты.

Но в антикамеру вошла, окружённая придворными, Государыня. Екатерина Алексеевна низко нагнулась в поклоне и, целуя руку Государыне, лила на неё горячие, искренние девичьи слёзы. Чутким женским сердцем Елизавета Петровна поняла всё, что было на сердце племянницы. Она подняла за подбородок голову Екатерины и, поцелуями осушая слёзы, прошептала:

— Стерпится-слюбится… Так-то, милая. — Она обняла Великую Княжну и увела её во внутренние покои.

XVI

Екатерине Алексеевне едва минуло шестнадцать лет, но она была девушкой своего века и воспитана, как принцесса. Она знала, что после принятия ею православия и обручения с Великим Князем, наследником Русского престола, ей не было отступления и отказаться от брака, какие бы причины для того ни были, она не могла. Свадьба с Великим Князем надвигалась на неё с неизбежностью рока.

При петербургском дворе тоже были свои тайны и секреты, как были они при всех высочайших дворах, и в эти тайны и секреты постепенно посвящали и Екатерину Алексеевну, и она знала, что ко всему прочему её брак имел ещё особенное значение — он крепил государствование Елизаветы Петровны. Прусский король Фридрих писал принцессе Иоганне: «…Опасен престол… Жив император Иоанн Антонович, мало ли что будет?.. На престоле царь-девица, упорно отказывающая в руке претендентам. Надо, чтобы весь мир и особенно вся Россия знали и запомнили, что у этой царь-девицы есть законный наследник, внук Петра Великого, Великий Князь Пётр Фёдорович, что он женится на православной Великой Княжне, прелестной Екатерине Алексеевне, что от этого брака должны быть дети — наследники Елизаветы Петровны».

Свадьба надвигалась, и не могла не думать о ней, о своём будущем юная Великая Княжна. Она примирилась с православием, холодно, рассудком, но не сердцем восприняла его, она всею душою полюбила Россию, увидела в ней арену для каких-то громадных действий — каких? — она ещё сама не осознала, оставалось примириться и с Великим Князем и… полюбить его.

И без советов и писем Фридриха Елизавета Петровна знала, «сколь опасен» её престол и как его надо укрепить.

Свадьба готовилась небывалая по роскоши. Её должна была запомнить вся Россия, весь мир должен был о ней говорить.

XVII

Двадцать первого августа, в день, на который «Её Императорское Величество всемилостивейше соизволила назначить и определить время, в которое брачное сочетание Их Императорских Высочеств имеет быть совершено и торжествовано быть». Екатерина Алексеевна вошла в голубую гостиную. Пронизанная лучами комната казалась яркой и весёлой. В ней, точно птички на дереве, её фрейлины весело щебетали. Две княжны Голицыны, две княжны Гагарины и девица Кошелева пёстрым цветником сидели в ней, ожидая невесту.

Окна на Неву были настежь раскрыты. Свежий осенний воздух бодрил и радовал. Нева под голубым небом казалась синей. Золотыми искрами перекидывались и играли маленькие волны.

У раскрытых на обе половинки дворцовых дверей стояли рейт-кнехты,[25] державшие в поводу лошадей.