Екатерина Великая

На борту галеры Екатерина и ее свита занимались переводом романа. «Эта книга имеет целью доказать царям, — рассуждал писатель, — что их могущество, их величие, их слава требуют, чтобы они были справедливы» ^[823]. Спутники Екатерины перевели по главе. Сама императрица нарочно выбрала девятую, где говорилось об обязанностях государя. Среди ее помощников были статс-секретари И. П. Елагин, С. М. Козмин, Г. В. Козицкий, Д. В. Волков, военные и государственные деятели граф З. Г. Чернышев, граф Г. Г. Орлов, А. В. Нарышкин, князь С. Б. Мещерский и А. И. Бибиков, которому в скором времени предстояло стать маршалом (распорядителем) Уложенной комиссии. Показательно, что окружение императрицы восприняло как абсолютную новость мысль: «Нет самовластья, кроме закона» ^[824].

Совместный перевод ставил цель гораздо более серьезную, чем салонная игра. Он воспитывал и развивал мысли тех, кто являлся ближайшими сотрудниками Екатерины. Еще совсем недавно Бретейль с презрением писал о вчерашних гвардейцах: «У этой государыни нет никого, кто бы мог помогать ей в управлении… она должна выслушивать и в большей части случаев следовать мнениям этих отъявленных русаков, которые… осаждают ее беспрестанно для поддержания своих предрассудков относительно государства» ^[825]. Но Екатерина ставила целью сделать образованных людей именно из «русаков». Чтобы, как позднее с неудовольствием заметит Фридрих II, «Россия управлялась русским умом». В противном случае любые, самые просвещенные начинания не могли привиться.

Мармонтель пришел в восторг от «развлечений законодательницы Севера». Его труд обрел шанс послужить не только развитию ума европейских интеллектуалов, но и реальному изменению законов. «Ни при одном дворе в мире истине не было оказано подобного почета» ^[826], — восхищался он. В России книга была опубликована в следующем, 1768 году под заглавием «Велицер, роман г. Мармонтеля, переведен с французского».

«Указ есть не вредить»

В «Азии» государыню встречали торжественнее, чем в западных губерниях, и готовились к ее приезду тщательнее. В этом сказывались не только «азиатская пышность» или «азиатское раболепие», но и тот простой факт, что большинство городов в центральных и поволжских регионах выглядели хуже, чем лифляндские, во всяком случае казались менее «европейскими». Поэтому если жители Риги ограничились поливом дороги водой во время жары, то в Твери главная улица была посыпана песком и можжевельником, а в Казани — обсажена деревьями. По пути перед императрицей разбрасывали травы и цветы.

Во время путешествия решалось множество дел, до которых руки в Петербурге не дошли бы никогда. Имелись способы на месте помочь беде, погасить конфликт, выступить судьей в споре. Однажды в беседе с бароном Гриммом Екатерина заметила, что «от хозяйского взгляда лошади жиреют». Еще в 1763 году Тверь страшно пострадала от пожара. За четыре года город был восстановлен, главным образом из казны, и теперь местная администрация хотела поставить императрице памятник за ее щедроты. Государыня, понятно, не согласилась, предложив «собранные для сего деньги на полезное всему обществу строение употребить» ^[827]. Газеты немедленно прославили ее скромность. Всем жителям, успевшим возвести каменные дома, бесплатно выделялось листовое железо для кровель, на что пошло около 100 тысяч рублей. А близлежащий к Твери город Торжок, тоже погоревший, получил 50 тысяч рублей. Повсеместно строились пристани для судов императорской флотилии, многие из которых стали впоследствии основой для «регулярно» устроенных портов в торговых волжских городах.

Огорчил государыню Нижний Новгород — некогда очень богатый, а теперь хиревший на глазах купеческий город. Правительственные учреждения предстали в жалком виде, а купцы не могли «расторговаться». Первые предстояло восстанавливать на казенные средства, а вторым помогать, организовав акционерное общество и вложив в него начальный капитал из казны. Панину Екатерина писала: «Сей город ситуациею (положением. — O.E.)прекрасен, а строением мерзок, только поправится вскоре, ибо мне одной надо строить как соляные, так и винные магазейны, так [же] губернаторский дом, канцелярию и архив, что все или на боку лежит, или близко того» ^[828]. Екатерина учредила в Нижнем торговую компанию, в которую мог войти всякий, кто вложит не менее 25 рублей. Незначительность суммы и пример государыни привели к тому, что многие из состоятельных путешественников поучаствовали, дабы заслужить высочайшую похвалу.

В Ярославле передрались купцы разных статей из-за того, кому доплачивать недостающие деньги в казну, и обратились к императрице с просьбой о примирении. Удалось уговорить членов первой гильдии внести 10 тысяч рублей недоимок за все «общество».