Екатерина Великая

Было 28 июня, то есть оставалось два дня до отъезда Петра с войском в Данию. Уже несколько недель Екатерина и ее сторонники тайно готовились к захвату власти, встречаясь в доме княгини Дашковой. Им удалось привлечь на свою сторону многих гвардейских офицеров, а также тысячи рядовых, которые поклялись прийти на помощь Екатерине по первому ее зову. Возглавлял заговор Григорий Орлов — он вложил всю свою колоссальную энергию, использовав высокое положение, вербуя новых сообщников. Вместе с братьями Григорий позаботился о том, чтобы предотвратить возможное сопротивление армии, заручившись поддержкой артиллерийского корпуса. В это время. Панин, главный советник Екатерины, обеспечивал, так сказать, политический успех заговора. Он же отвечал за безопасность наследника трона Павла, который, как утверждала молва, мог быть отвергнут своим отцом и тогда разделил бы судьбу Екатерины.

Панин вместе с Екатериной написали манифест, который предполагалось обнародовать в день, когда власть перейдет в ее руки. Сейчас он находился в печати (под покровом величайшей тайны этим рискованным делом занялся один из офицеров).

Карета остановилась возле небольшого загородного особняка «Мон Плезир», где жила Екатерина. Бодрствующие слуги проводили великана Алексея Орлова в ее опочивальню. Он осторожно разбудил императрицу.

— Пора вставать! — сквозь сон услышала она голос, звучавший на редкость спокойно и уверенно. — Все готово к вашему провозглашению.

Заговорщики договорились о том, что в случае измены или провала гвардия немедленно выступит единой силой и провозгласит Екатерину императрицей, независимо от того, где в этот час будет находиться Петр и чем будет занят. Кстати, сейчас Петр был в Ораниенбауме, то есть в нескольких верстах отсюда со своими полутора тысячами голштинцев. Он, должно быть, еще отсыпается после очередной попойки. Если Екатерина, не мешкая, поедет в столицу, и счастье не изменит ей, то, возможно, удастся завладеть городом до того, как супруг распорядится ее арестовать.

Служанки второпях надевали на нее самое простое из черных платьев — она продолжала носить траур по покойной императрице, — а Орлов рассказал ей об аресте лейтенанта Пассека, крамольные слова которого подслушал агент императора. Екатерина поняла, что нельзя терять ни минуты. Она села в поджидавшую ее карету, которая вихрем полетела в Петербург. В дороге, подскакивая на выбоинах, она стряхнула с себя остатки сна и попыталась собраться с мыслями. Наконец пробил ее час. Пора проявить решимость! Когда-то она сказала французскому посланнику: «Нет в мире женщины более смелой, чем я». А Чарльзу Хенбери-Уильямсу призналась, что ее заветная мечта — достичь «наивысшего величия». И теперь ей предстояло доказать, что это вовсе не пустые слова.

Вот впереди показались петербургские пригороды, и Екатерина вернула свою мысль к насущным делам. Согласно их первоначальному плану гвардейцы, выждав удобный момент, должны были арестовать Петра в его дворцовых покоях, запереть там и не выпускать. А потом надо было разоружить императорскую стражу. Теперь же заговорщики были вынуждены менять план действий на ходу. Заручившись поддержкой гвардии, они могут овладеть городом, изолировать Петра в Ораниенбауме, может быть, даже взять его резиденцию в осаду. Любой ценой надо было помешать императору и его сторонникам связаться с иноземными правительствами, воспрепятствовать попыткам искать убежища за границей.

Сомнения терзали Екатерину, пока карета грохотала по булыжнику, тряслась на немощеной избитой дороге, что вела в город. Все ли гвардейцы признают в ней государыню? И сколько человек пожертвуют своими жизнями за ее приход к власти? Хватит ли у нее времени исполнить все задуманное? Поддержит ли ее население столицы? Не секрет, что Петр был люб простонародью, ненавистен дворянам, армии и духовенству. Впрочем, Екатерина была тоже любима народом. Пожалуй, даже сильнее, чем ее супруг. Победит ли она? Хватит ли у нее мужества выстоять в этой схватке? Но прочь сомнения! У нас нет выбора! Еще несколько недель назад — в ночь, когда праздновали заключение мира, Екатерина почувствовала, что настал решающий час и медлить нельзя.

И вот теперь она и ее друзья-заговорщики заявили о себе в открытую. Им оставалось одно из двух: либо грудь в крестах, либо голова в кустах. А уж Екатерину-то никто бы не смог упрекнуть в малодушии.

Карета, накренившись, остановилась у обочины. Лошади были в мыле и едва держались на ногах. Тут поджидала Екатерину другая карета, рядом с которой высилась богатырская фигура Григория Орлова, главного вдохновителя заговора. Особенно внушительно он выглядел благодаря красно-зеленому мундиру. «В этом деле буквально все сделано им», — напишет впоследствии Екатерина о Григории Орлове. Он был ее вестником, ее любовником, ее сторонником. Она села рядом с ним в карету, и кучер щелкнул кнутом.