Екатерина Великая

Но вряд ли из документов, опубликованных Р. В. Овчинниковым^[688], следует столь категоричный вывод: ведь дата ареста Шванвича не названа ни в одном из них. Анализ и сопоставление этих источников по архивным материалам осуществил К. А. Писаренко. В челобитной Шванвича сказано: «Во время вступления Вашего императорского величества на всероссийский императорский престол находился при Вашем императорском величестве… а по несчастью моему безвинно крепким арестом заключен был и… из оного заключения освобожден и по сообщению… графа Кирилла Григорьевича Разумовского присланном в Государственную Военную коллегию о пожаловании меня капитанским чином и о определении в украинской корпус». 25 июля 1762 года Разумовский послал Военной коллегии объявление, касавшееся некоторых сотрудников Петра III и офицеров, считавшихся его сторонниками. Этот список начат фамилией Мельгунова. Среди прочих: «Ингерманландского поручика Александра Швановича… определить… капитаном в украинские полки». Этот документ вообще не упоминал об аресте и даже принадлежности Шванвича к голштинцам. Он и сам в челобитной опустил данный факт, ставший после переворота неудобным.

Где же «бесспорное» опровержение версии Шумахера? Или хотя бы данные о времени и продолжительности заключения? В 1792 году сын Александра Мартыновича Николай сочинил краткий мемуар об отце под красноречивым заглавием «Памятная записка о любимце Петра Третьего». Этот документ, составленный по воспоминаниям старшего Шванвича, давно известен историкам и содержит откровенные «неточности». Так, Николай утверждал, что его отец получил от императора 300 душ, но поскольку Петра вскоре свергли, так и не смог вступить во владение. Во время переворота его якобы захватили и увезли в Шлиссельбург, где содержали полгода. Ни тот, ни другой факт не подтверждается ни собственной челобитной Шванвича, ни объявлением Разумовского.

Однако в памятной записке есть любопытная информация, пересекающаяся с текстом Шумахера о посещении раздосадованным Александром Мартыновичем гетмана. Правда, сын облагородил мотивы этого визита, но в целом картина сходная: «Пошел к одному великому вельможе и говорит ему: „Я просил Государыню не о принятии меня в службу, а о пожалованных мне… деревнях… Я не знаю, кто и за что мне в том злодействует“. Вельможа с грозным видом, однако же отступая назад, сказал: „…Ты и то доволен ее милостью“ …Потом вельможа скрылся, а через два часа моего отца заключили в Петропавловскую крепость, из коей через три недели отправили за караулом уже в полк, квартировавший в Оренбурге»^[689]. На самом деле Шванвич поехал в Оренбург за женой и детьми, а оттуда уже отбыл на Украину.

Сопоставив данные челобитной, объявления и памятной записки, где сказано, что заключение в Петропавловской крепости длилось три недели, Писаренко предложил примерную дату ареста Шванвича, последовавшего не ранее встречи с «великим вельможей». Три недели —21 день — отнимаются от 25 июля, когда Разумовский отправил в Военную коллегию объявление. Выходит 4 июля^[690]. Около этой даты Александра Мартыновича и взяли под стражу. Таким образом, Шванвич имел шанс принять участие в убийстве Петра III.

«Человек без кредита»

На наш взгляд, рассказ сына Николая о деревеньке в 300 душ и о заключении в Шлиссельбурге имеет некую основу. Голштинцев, как мы помним, задержали, а потом начали отпускать, приведя православных к присяге. Это краткое пребывание в земляной крепостице и могло стать основой для преувеличения — полгода в одной из самых страшных тюрем империи.

Согласно воспоминаниям Сиверса, офицерам разрешили разойтись по своим квартирам. Среди них, вероятно, был и Шванвич. Чтобы склонить человека к убийству, нужны веские доводы. Перевод из далекого холодного Оренбуржья на Украину — один из них. Ходатаем выступил сам гетман. Вероятно, обещаны были и иные награды. Недаром Шванвич почувствовал себя обманутым. Если при жизни Петр III обмолвился ротмистру о деревеньке, но не успел выполнить слово, то вожделенные 300 душ тоже легли на чашу весов. Вряд ли покровители отказали в них из жадности. Просто такое пожалование человеку, внешне ничем в перевороте не отличившемуся, обращало на него внимание. А внимания как раз следовало избежать. Шванвич проявил жадность и не захотел сидеть тихо. Поэтому его арестовали, подержали в крепости — для вразумления — и выслали из города под караулом. Такое развитие событий правдоподобно.