Екатерина Великая

«Утренний свет» отвергал путь аскетизма и уход от мира^[1563]. По мнению журнала, не следовало забывать, что человек не только «сам в себе цель», но и средство, через которое должна осуществляться божественная премудрость. «Всякая вещь в мире есть цель всех других и средство ко всем другим»^[1564]. Вырывая себя путем отшельничества из этой цепи, человек отказывается от помощи ближним и замыкается в горделивом созерцании своих добродетелей. Иного пути служения Богу, кроме деятельного служения людям, Новиков не видел. С другой стороны, журнал скорбел, что люди утратили способность черпать из красоты окружающего мира свидетельства о Боге^[1565]. Природу изучают науки, следовательно, и Бог познаваем путем научных изысканий, для этого надо создать особую науку — «Нравоучение»^[1566]. «Нравоучение» скрыто иногда под «таинственными знаками», их разгадка заключена в «таинствах древних»: «О, сколь было бы желательно, если б подобные им таинства еще поныне находились»^[1567]. В последних частях издания все яснее высказывалась мысль о необходимости мистического проникновения в тайны Священного Писания.

1 мая 1779 года Новиков взял в аренду сроком на десять лет типографию Московского университета. Этот выгодный договор стал для него возможен именно благодаря масонским связям. В Первопрестольной, вдали от недреманного ока императрицы, вольные каменщики чувствовали себя свободно и пользовались громадным влиянием. Новиков тесно соединил свои усилия с местным масонским братством и погрузился в издательскую деятельность.

Указ Екатерины 1783 года разрешал открывать частные типографии, чем не преминули воспользоваться мартинисты. Новиков и его друг Иван Васильевич Лопухин завели собственные издательства. Братство активно помогало им деньгами, что позволило в 1784 году открыть акционерную Московскую типографическую компанию. Впоследствии ее деятельность особенно интересовала правительство, так как отчеты о ней направлялись масонскому руководству в Пруссию. Кроме официально зарегистрированных в полиции Новиков и Лопухин завели тайные типографии, где по приказу орденского руководства печатались в русском переводе присланные из Берлина мистические, оккультные и алхимические труды, например «О заблуждениях и истине» Л. К. Сен-Мартена, «Новая Киропедия» А. М. Рамсэя, книги Мигеля де Молина и мадам Гюйон, «Дух масонства» Уильяма Хатчинсона, «Об истинном христианстве» И. Арндта, «О подражании Иисусу Христу» Фомы Кемпийского и др.^[1568]

Так, огромное место среди публикуемой Новиковым литературы заняли книги религиозно-нравственного содержания, которые соответствовали его новому пониманию христианства в духе немецкого религиозного философа Иоанна Арндта. Многие из этих текстов были переведены студентами университета и произвели огромное впечатление на русских «братьев»^[1569]. Арндт указывал путь к «истинной жизни» через помощь ближним, через возвращение к «настоящему Христу», которого официальная Церковь «заменила Христом из золота», через обретение Царствия Божьего внутри себя^[1570]. Таким образом, духовные устремления Новикова оказались близки идеалам протестантизма.

Но русская публика еще не была готова к такого рода изданиям. Это приводило Николая Ивановича в отчаяние. Иногда он просил принять в дар духовные книги тех покупателей, которые напрасно искали в его лавке развлекательного чтения. Плохо разбиравшиеся в конфессиональных тонкостях купцы и мещане брали переводы протестантских и масонских авторов, чтобы почитать, как они выражались, «от божественного». Случалось, Новиков приобретал рукопись «безнравственной», с его точки зрения, книги и сжигал ее, чтобы другой издатель не распространил «соблазна»^[1571]. Чаще всего это были романы, написанные в подражание французским. Легко представить чувства авторов, когда они узнавали, что стало с их текстами.

Знаменательным в жизни Новикова стало сближение с И. Г. Шварцем. Выходец из Трансильвании, приехавший в Россию в качестве гувернера, Шварц в 1779 году стал профессором Московского университета по кафедре «философии и биллетров». К этому времени ряд московских масонов, к которым принадлежал и Новиков, не были удовлетворены работой в ложах, где двери открывались для каждого. Искать в них истины или «высших степеней» было невозможно. В 1780 году ими была образована ложа «Гармония», тайная не только для «профанов», но и для «братьев» других лож. Эта ложа представляла собой нечто вроде маленькой «внутренней церкви», где Шварца чтили как «пастора»^[1572].