Екатерина Великая

Вскоре после рождения дочери родители ее переселились в штеттинский замок: герцог, состоявший на службе у прусского короля и уже получивший чин генерал-майора, был назначен командиром пехотного полка, расквартированного в Штеттине. На улицах этого города и играла с другими детьми маленькая Фике, причем никому из ее приятелей и приятельниц в голову не приходило величать ее по титулу.

Фике получила домашнее образование. Обучалась английскому, французскому и итальянскому языкам, танцам, музыке, основам истории, географии, богословия. Она росла резвой, любознательной, шаловливой девчонкой, презирала кукол и вечно разбивала себе коленки. Родители были недовольны «мальчишеским» поведением дочери, но ничего поделать не могли.

Помимо гувернантки-француженки, мадемуазель Кардель, воспитанием принцессы занимались капеллан-француз, француз – учитель чистописания и два немца – учителя немецкого языка и музыки. Впоследствии Екатерина вспоминала первых воспитателей своей юности с умилением и благодарностью. Гувернантка давала ей читать Расина, Корнеля и Мольера, а помимо этого передала склад своего ума – чисто парижского, живого и непосредственного.

Мать воспитывала старшую дочь по своему разумению – пощечинами по поводу и без, повинуясь «не разуму, а настроению», но главным образом – своему вздорному характеру, типичному для представительницы нескольких поколений германских мелких князьков. Герцогиня, женщина неблестящего ума, отличалась склонностью к интригам, лживостью, мелким честолюбием.

После того как Фике стала российской великой княгиней, мадемуазель Кардель получила от нее в подарок дорогие меха. Матери Екатерина «воздала почести» тем, что почти двадцать лет выплачивала сделанные герцогиней по всей Европе долги и лишь вскользь упомянула ее в своих «Записках».

Семья Фике много путешествовала: девочка объездила практически всю Германию. В 1739 г. в Берлине принцесса София впервые увидела того, с кем впоследствии ее свяжут брачные узы, – сына двоюродного брата матери Петра-Ульриха Голштинского. Ей было тогда десять лет, а ему – одиннадцать. Нельзя сказать, чтобы эта встреча оставила у принцессы благоприятное впечатление.

Зато другая случайная встреча – с католическим священником, увлекавшимся хиромантией, – оставила в душе Фике неизгладимый след. На ее руке предсказатель разглядел три короны.

Обрести корону, найдя подходящего мужа, – вот в чем состояла мечта любой немецкой принцессы! Не была исключением и София-Фредерика: как всякая девочка из высокородной семьи, близкой к правящей элите, она предназначалась для брака, по возможности с представителем королевской или императорской семьи, и безропотного исполнения супружеских и материнских обязанностей.

Сама Екатерина в своих «Записках» впоследствии отмечала: «Я осмелюсь утверждать относительно себя, если только мне будет позволено употребить это выражение, что я была честным и благородным рыцарем, с умом несравненно более мужским, нежели женским; но в то же время внешним образом я ничем не походила на мужчину; в соединении с мужским умом и характером во мне находили все приятные качества женщины, достойной любви; да простят мне это выражение, во имя искренности признания, к которому побуждает меня мое самолюбие, не прикрываясь ложной скромностью» [2].

К этому определению можно добавить тонкое замечание историка Ключевского о том, что будущей Екатерине Великой с детства внушали, что она некрасива. Это рано заставило ее учиться искусству нравиться, искать в душе то, чего недоставало ее наружности. Принцесса испытала слишком мало родительской любви и отказалась от мысли дарить собственные искренние чувства кому бы то ни было. Истинная любовь была чужда девочке, чьи мысли с детских лет занимали лишь мысли о собственном возвышении, которое должно было компенсировать вечно ущемленное самолюбие.

Герцог Христиан-Август Ангальт-Цербстский. Копия неизвестного художника с картины Антуана Пэна

Перед отъездом в Россию отец дал дочери подробные наставления, как ей надлежит себя вести в чужой стране.

Но юная принцесса уже тогда предпочитала жить собственным умом, не подпадая под чье-то влияние. Она сама ставила перед собой цели и сама добивалась их. Отметим, что, отправляясь в Россию, Фике вовсе не намеревалась стать самодержицей. Выдающаяся личность могла бы никогда не раскрыться, будь ее нареченный умным и сильным человеком. Или хотя бы просто нормальным мужчиной.

Вместо этого ей достался скудный умом, нервозный и крайне инфантильный субъект, прославившийся лишь своим самодурством и малодушием, глупостью и крайней болтливостью.

Но, как писала впоследствии Екатерина в одном из писем, «…на этом свете препятствия созданы для того, чтобы достойные люди их уничтожали и тем умножали свою репутацию; вот назначение препятствий».

Невеста наследника