Екатерина Великая

Король не достиг желаемого результата и при попытке овладеть Фридрихсгамом: он отправил парламентера с предложением сдаться, но, обнаружив подход русских подкреплений, снял осаду и удалился на гребных судах от города. Еще одну неудачу король испытал под Выборгом, где шведский флот был блокирован эскадрой Чичагова, который решил заморить неприятеля голодом. Королю оставалось либо сдаться, либо проявить отчаянную решимость и выйти из окружения. Густав III решил прорвать кольцо блокады. Плена ему избежать удалось, но во время прорыва из окружения почти полностью был уничтожен флот Швеции, в плену оказалось более пяти тысяч шведских матросов. Этот успех был омрачен крупной неудачей, постигшей принца Нассау, командовавшего русской гребной флотилией. Флотилия оказалась под огнем береговой артиллерии шведов: 55 гребных судов с шестью тысячами экипажа оказались в шведском плену. Виновник неудачи, принц Нассау, подал прошение о лишении должности, всех чинов, званий и орденов. Екатерина утешила огорченного поражением вице-адмирала: «Я не забыла, что вы семь раз были победителем на юге и на севере. Сей же раз была буря, которая противоборствовала вашему предприятию и которая обычна человеку, находящемуся в морской службе. Вы мне служили, еще служите и впредь будете служить, дабы урон сей наградить». Гримма императрица заверяла, что Нассау потерпел поражение не от флотилии короля, а вследствие сильного ветра [253].

Этот успех дал повод Густаву III обратиться с личным посланием к Екатерине с предложением мира. Нужда в нем была велика: шведская казна истощилась, война не пользовалась популярностью ни в армии, ни в народе, среди которого раздавался ропот недовольства. Если к этому прибавить, что надежды на присылку английского флота в Балтийское море не оправдались, то тяга короля к миру станет понятной. Жаждала мира и Екатерина: война на два фронта тоже опустошила казну; кроме того, угроза со стороны Пруссии могла превратить войну на два фронта в войну на три фронта.

Переговоры начались в июле 1790 года и протекали довольно успешно, поскольку России удалось избежать посреднических услуг Англии и Пруссии, заинтересованных в продолжении войны. 3 августа был заключен Верельский мирный договор, оставлявший неизменными границы государств. Следовательно, в войне, продолжавшейся свыше двух лет, Густав III не добыл славы воителя, о которой горячо мечтал, не расширил границ своего государства за счет России и, наконец, не удовлетворил своих претензий на роль защитника османских интересов. Зато он основательно разорил страну. Единственная выгода, извлеченная королем из войны, состояла в том, что Россия отказалась от требования восстановления порядков, существовавших в Швеции до переворота 1772 года, когда Густав узурпировал у парламента часть его прав в свою пользу.

Радостью по поводу заключения мира императрица поделилась с Потемкиным. 9 августа она ему писала: «Одну лапу мы из грязи вытащили, а вытащим другую, то пропоем Аллилуйя». Мир избавил императрицу от необходимости держать пятьсот лошадей на случай эвакуации из столицы; напряжение исчезло, и Екатерина стала набирать вес в прямом, а не только в переносном смысле: «Мои платья все убавляли от самого 1787 года, а в сии три недели стали узки становиться, так что скоро паки прибавить должно меру; я же гораздо веселее становлюсь» [254].

Вернемся, однако, к изложению главнейших событий русско-турецкой войны. Напомним, что мы остановились на начальной стадии войны, когда Суворов одержал блестящую победу у Кинбурна.

В кампании 1788 года успехи чередовались с неудачами, причем последние падали на долю союзницы России Австрийской империи, которая вступила в войну зимой 1788 года. 10 февраля Екатерина извещала Потемкина: «Вчера получен из Вены курьер с ведомостью, что цесарь объявил туркам войну». Известие вызвало нескрываемую радость императрицы, что отметил ее личный секретарь Храповицкий: «С удовольствием сказывали, что император объявил туркам войну» [255].