Екатерина Великая и ее семейство

Фавориты Екатерины – от Васильчикова до Римского-Корсакова

Фаворитизм как система, при которой многие государственные вопросы решались под влиянием сменяющих друг друга любимцев, был характерной чертой правления Екатерины II. Но если в Григории Орлове и его братьях императрица нуждалась как в опоре трона и могучей силе, стоящей во главе русской лейб-гвардии, то следующий ее фаворит, подпоручик-кавалергард Васильчиков, был не более чем забава и альковное утешение.

Васильчиков появился через десять лет после переворота 1762 года, когда Екатерина была полновластной самодержицей, не нуждавшейся более в офицерах, которые защищали бы ее и престол, и теперь она могла позволить себе роскошь приблизить к своей особе молодого красавца, в чьи функции входили лишь заботы о любовных утехах с государыней.

3 августа 1772 года прусский посланник в Петербурге граф Сольмс писал королю Фридриху II, весьма охочему до всяких интимных подробностей: «Не могу более воздержаться и не сообщить Вашему Величеству об интересном событии, которое только что случилось при этом дворе. Отсутствие графа Орлова обнаружило весьма естественное, но, тем не менее, неожиданное обстоятельство: Ее Величество нашла возможным обойтись без него, изменить свои чувства к нему и перенести свое расположение на другой предмет. Конногвардейский поручик Васильчиков, случайно отправленный с небольшим отрядом в Царское Село для несения караулов, привлек внимание своей Государыни… При переезде двора из Царского Села в Петергоф Ее Величество в первый раз показала ему знак своего расположения, подарив золотую табакерку за исправное содержание караулов. Этому случаю не придали никакого значения, однако частые посещения Васильчиковым Петергофа, заботливость, с которою она спешила отличить его от других, более спокойное и веселое расположение ее духа со времени удаления Орлова, неудовольствие родных и друзей последнего, наконец множество других мелких обстоятельств уже открыли глаза царедворцам. Хотя до сих пор все держится в тайне, но никто из приближенных не сомневается, что Васильчиков находится уже в полной милости у императрицы; в этом убедились особенно с того дня, когда он был пожалован камер-юнкером…

Некоторая холодность Орлова к императрице за последние годы, поспешность, с которою он в последний раз уехал от нее, оскорбившая ее лично, наконец обнаружение многих измен, – все это вместе взятое привело императрицу к тому, чтобы смотреть на Орлова, как на недостойного ее милостей».

Орлов был изрядным повесой и сердцеедом еще до того, как сблизился с Екатериной. Статус фаворита мало что изменил в его отношениях с женщинами. Уже в 1765 году, за семь лет до разрыва с Екатериной, французский посланник в России Беранже писал из Петербурга герцогу Праслину о Григории Орлове: «Этот русский открыто нарушает законы любви по отношению к императрице; у него в городе есть любовницы, которые не только не навлекают на себя гнев императрицы за свою угодливость Орлову, но, по-видимому, пользуются ее расположением. Сенатор Муравьев, накрывший с ним свою жену, едва не сделал скандала, прося развода. Царица умиротворила его, подарив земли в Ливонии».

Позднее Григорий Орлов был наречен отцом девицы Елизаветы Алексеевой, о которой говорили, что она его дочь от императрицы. Но имелась и другая версия происхождения Алексеевой.

Наступил момент, когда многочисленные похождения фаворита переполнили чашу терпения Екатерины, и она решилась на разрыв.

Выбор ею Васильчикова случайным не был: его «подставил» скучающей сорокатрехлетней императрице умный и тонкий интриган граф Никита Панин, к тому же весьма недовольный деятельностью Орлова на переговорах с турками, так как и он, Панин, как глава Коллегии иностранных дел нес ответственность за их исход. Александр Семенович Васильчиков был родовит, но небогат. Молодой офицер показался Панину подходящей кандидатурой, ибо был хорош собой, любезен, скромен и отменно воспитан.

Как пишет Гельбиг, Панин и братья Чернышевы, сговорившись друг с другом, представили Васильчикова скучающей в одиночестве Екатерине.

Орлов уехал на Конгресс в Фокшаны, где должны были состояться переговоры с турками, 25 апреля, а уже через одиннадцать дней – 5 мая – в «Камер-Фурьерском журнале» впервые появилось имя Васильчикова, который тотчас же с соизволения Екатерины занял апартаменты Григория Орлова и тут же стал камергером и кавалером ордена Александра Невского.

Однако, прежде чем поселиться в покоях Орлова, молодой и робкий конногвардеец был подвергнут многократному испытанию на служебное соответствие в выполнении прямых обязанностей фаворита императрицы.

Вот что писал об этой непростой и весьма ответственной процедуре хорошо осведомленный в дворцовых интригах уже известный нам Александр Тургенев: